— Твоя супруга любезно развлекала меня до твоего возвращения, — промолвил он. — Мне не терпелось узнать, нет ли у тебя каких-либо новых идей, особенно по поводу того, где мне надежнее спрятаться.
Вместо обычной угрюмой встречи, Матильда подарила мужу робкую улыбку и заботливо осведомилась о его ноге.
— Ужин будет очень скоро, Джон, — добавила она нехарактерным для себя тоном. — Я велела Мэри постараться, так как снова пригласила отобедать с нами сэра Жильбера.
Де Вулф мысленно застонал, раздосадованный перспективой вновь развлекать гостя. Единственное, чего он сейчас хотел, это поесть и пойти в «Ветку плюща» повидаться с Нестой. Он бы даже предпочел просто посидеть с кувшином эля у камина, чем слушать треп жены и Жильбера о великолепии Нормандии.
Коронер опустился в кресло, освобожденное де Ридфором, севшим на стул напротив.
— Нет ли каких новостей? — настаивал бывший тамплиер.
Де Вулф устало покачал головой.
— Ничего. Зря съездили.
— А как насчет этого священника? И не появились ли в городе незнакомые рыцари?
— Я только что въехал в Эксетер, так что не было никакой возможности узнать, — раздраженно проговорил коронер. — После ужина мне нужно будет в замок, так что тогда я, быть может, смогу что-нибудь узнать.
— Кажется, мой брат идет вечером на пир в Гильдию кожевников, — сказала Матильда, возвращаясь к своему обычному невыносимому тону.
Однако де Вулф твердо решил бороться за свое алиби для посещения «Ветви плюща».
— Это будет позднее — и мне все равно необходимо доделать кое-какие дела в своей канцелярии, если так можно назвать эту нору в земле.
Вошла накрывать на стол Мэри, за которой приплелся, пошатываясь под тяжестью корзины поленьев, Симон. Затем он принес еще вина и эля, и весь последующий час был посвящен трапезе. Де Вулф сидел большей частью молча, стараясь пропускать мимо ушей настойчивые попытки Матильды выудить у де Ридфора подробности его жизни во Франции. Джону трудно было примирить образ сурового воина, знакомого по Палестине, с этим галантным и учтивым кавалером, явно умевшим, когда того требовали обстоятельства, обращаться с женщинами.
Де Вулф уловил в де Ридфоре затаенную тревогу, и заметил постоянные обеспокоенные взгляды, бросаемые на него гостем всякий раз, когда тому удавалось оторваться от назойливых расспросов Матильды. В конце концов, коронер сжалился над ним и поделился своими планами устроить его где-нибудь за городом.
— Я решил поселить тебя в своей родной деревне, где я родился и где у моей семьи родовое поместье, — предложил он.
Лицо француза просияло, его облегчение было очевидно, хотя злобный взгляд Матильды выдал ее чувства: она презирала свояков столь же сильно, насколько те недолюбливали ее.