А неяркое солнце между тем все быстрее скатывалось на запад, и, как только оно подожгло верхушки сосен, так сразу же по земле поползли быстрые тени, вытягивая следом за собой густые зимние сумерки.
Николай Иванович, будто встряхнувшись, перестал мельтесить у костра и приказал:
— Хватит, передохнули, теперь — поехали!
— Куда? — спросил Вася-Конь.
— К солнцу незакатному, к счастью необъятному, — усмехнулся Николай Иванович и добавил: — В Татарскую слободку правь, только стороной, по окраине.
«Нам куда бы ни ехать, лишь бы ехать», — подумал Вася-Конь и разобрал вожжи.
К Татарской слободке подъехали уже в полных сумерках, и, когда стали заворачивать в переулок, из этих сумерек выскользнула быстрая фигура, подбежала прямо к саням, и раздался едва слышный свист.
— Кузьма, ты? — негромко спросил Николай Иванович.
— Я. Заворачивайте скорей. Засада там, Гречман днем побывал. Григория взяли…
Он боком завалился в возок, на ноги Анне, та пискнула, но Кузьма шикнул на нее, и она смолкла. Вася-Конь осторожно развернулся, и скоро они уже были на самой окраине. Впереди маячил темной копной березовый колок, дальше шла голая степь, накрытая темнотой, и в ней едва-едва угадывалась узкая дорога.
— Только версты полосаты попадаются одне, — пробормотал Николай Иванович, но его никто не понял.
— Дальше — куда? — Вася-Конь натянул вожжи и остановил лошадь.
— А дальше нам некуда, — хрипло отозвался Кузьма. — Если Гречман из Григория душу вынет, тот все расскажет…
— А если не расскажет? — спросил Николай Иванович.
— Дак жить-то всем хочется, и Григорию тоже. Он ить не железный, из живого мяса сложен, а Гречман мастер известный — жилы вытягивать.
Замолчали. Слышно было, как тяжко вздыхает лошадь, переступая ногами на скрипучем снегу.
Вася-Конь не сильно вникал в разговор Николая Ивановича и Кузьмы, да и желания не было вникать, он лишь одно прекрасно понял: накрыл неугомонный Гречман усадьбу, где они прятались. Да, не позавидуешь… Подумал-подумал и неожиданно предложил:
— Есть у меня тихое местечко, только там платить за постой придется…
— Где? Далеко? — настороженно стал выспрашивать Николай Иванович. — На всех места хватит?
— Недалеко, — обстоятельно отвечал Вася-Конь, — деревня здесь есть, Усть-Иня называется, дом у хозяйки большой, на всех места хватит.
— У хозяйки? — уточнил Николай Иванович.
— Вот именно. На бабе дом держится. В сто раз лучше, чем у иного мужика. Не сомневайтесь — надежно. Я там не раз отсиживался.
— Ладно, поехали.
Уже ночью, в темноте, добрались до Усть-Ини и остановились возле просторного дома, окруженного высоким и глухим заплотом, сложенным по-старинному: из большущих сосновых кряжей, распиленных наполовину. На тихий стук в ворота оглушительным хриплым лаем взорвались цепные кобели. Но вот скрипнула дверь, и негромкий женский голос с крыльца протяжно остепенил: