Тут поднялся такой свист и вой, что я, наверно, даже сам кричал, как мне было его жалко. Я кричал и не заметил, как Толя убежал из зала, а заметив, сразу же отстегнулся от перил и побежал к выходу из школы, чтобы помешать ему, когда он будет бросаться под трамвай.
Я почему-то был уверен, что он бросится под трамвай; и когда он весь еще расстегнутый выскочил из дверей и свернул налево, я сначала не понял зачем, потому что там не было трамвайных путей, а потом вспомнил, что там Нева, и испугался еще больше. Я даже забыл, что не умею плавать, и побежал за ним изо всех сил; а снег летел куда-то вверх и в глаза, и я уже думал, что потеряю его в темноте, но тут мы добежали до Невы, и он пошел шагом.
Пока на набережной были люди, мне было еще не так страшно, но потом мы прошли последнюю скамейку, там еще сидели две девушки в шляпках, как кнопки — красная и белая, а после них далеко-далеко впереди уже не было видно никаких людей, и тут я не выдержал.
— Эй, Толя, — сказал я. — Ты что?!
— А ты что? — он обернулся и пошел прямо на меня. — Тебе чего? Иди отсюда.
— Не пойду, — закричал я. — Ты вон испачкался весь!
Все же я отбежал немного назад, но он вдруг остановился и стал чиститься, хотя я и не видел, где он там испачкался, а кричал просто так — лишь бы не молчать.
— Ладно, — сказал он. — А ты меня что, в зале видел? Я сразу понял, про что он спрашивает.
— Это ерунда, — сказал я ему. — Такое и на международных бывает. Зато сначала ты как играл… Если бы не ты, мы бы еще раньше продули. Ты в одном месте даже лучше Цыпина сыграл.
— Это когда? Когда правым крюком попал?
— Ну да! — закричал я, хоть и не помнил никаких его крюков. — Таким крюком даже Цыпину не попасть.
— Нет, Цыпин все же лучше, — сказал он, но я видел, что он уже немного соображает и не станет теперь прыгать в Неву.
— Я, когда волнуюсь, всегда мажу, — сказал он.
— И я тоже, — ответил я.
— А ты зачем за мной бежал?
— Я думал, ты в Неву бросаться будешь, — сознался я.
— Эх ты, чудак, — сказал он. — Как же в нее бросаться, когда она замерзла.
Только тут я заметил, что Нева действительно замерзла и в нее хоть утюг кидай, все равно не утонет.
«Вот дурак, — подумал я про себя. — Выходит, зря я за ним гонялся. Он и не думал никуда бросаться».
— Который час? — вспомнил я вдруг.
— Половина одиннадцатого.
— Ой! — закричал я и кинулся бежать.
Я бежал и бил себя кулаками по голове от злости, что я такой дурак и зря только проболтался неизвестно зачем, а теперь меня из-за моей же глупости не пустят в Сиверскую, и ведь никто мне не поверит, будто я мог забыть, что Нева зимой замерзает.