– Расчет чего?
– Успешной вербовки. Лучше работать на себя, чем на непонятного дядю. Ведь не за идею же здесь все это заворачивается!
– Как знать.
– Ты серьезно?
– Абсолютно. Что есть идея? Для одних – светлое прошлое, для других – жизнь, отданная «во имя», для третьих – возможность стать вождями и знаменами.
– Вождями и знаменами становятся, как правило, после смерти.
– Это никого не останавливает. К тому же бывают исключения.
– Дронов, прекрати демагогию. У нас есть цель: заработать по миллиону. А то и по полтора. Все остальное – суесловие. Давай получим деньги и дальше займемся каждый своим. Ты, если тебе это так мило, можешь устроиться спасателем за свой счет и продолжать бороздить просторы здешнего пляжа. Размышляя об идеях, знаменах и знаменосцах. А сейчас больше – ни полслова о вечном. Только о конкретном. Ты готов?
– Всегда готов.
– Почему ты объявился у этого «Веселого дома», Дронов?
– Хотел поговорить с Люси Карлсон.
– Ты знал, что она русская?
– Да. Мы даже общались.
– И о чем дообщались?
– Пока ни о чем.
– Ты думаешь о том же, о чем и я?
– Откуда мне знать, Бетти, о чем ты думаешь?
– В «Замке снов» клиентов кодировали на самоубийство. Вот что. И в этом случае ничего дельного твоя соотечественница нам не ответит. Если ее не прижать. Значит, нужно прижать.
– Ты добрая, Бетти.
– Я думаю, ты не добрее, Дронов.
– Поговорим лучше о девушке Сен-Клера.
Кински пожала плечами:
– Добавить мне нечего. Она пропала.
– Где она жила?
– В особняке на юго-западе, в пригороде Саратоны. Ее тоже нужно найти. Или хотя бы установить, кто она такая!
Вот и верь после этого женщинам! А Даша Бартенева утверждала – у молодых людей с местом для встреч была сущая напряженка!
– Это ее особняк?
– Какой-то компании, не суть важно.
– Отчего?
– Дронов, не прикидывайся простаком. Владельцем особняка может быть дюжина юридических вывесок, одна за другой...
– Угу, – согласно кивнул я. – Как анфилада зеркал.
– И до настоящего владельца можно так никогда и не добраться.
– Кто оплачивал аренду?
– Это выяснить тоже не удалось. Какая-то фирма, каких тысячи.
– Как зовут девушку?
– Катя. Она всегда представлялась как Кэт. И говорила только по-английски.
– С чего ты решила тогда, что она русская?
– Поговорила с прислугой. Девица разговаривала по телефону по-русски.
– Прислуга понимает по-русски?
– Нет. По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление. А там – кто его знает.
– Тогда это мог быть польский, словацкий, украинский, болгарский...
– Зачем девушке в разговоре с Москвой говорить по-польски?
– Она разговаривала с Москвой?