— Ну, теперь мы будем передвигаться намного быстрее, — весело проговорил появившийся в воротах Аренский.
Привычный к узлам, он легко придерживал лежащий на плече тюк с полушубками и, одобрив взглядом уложенные на тачанке вещи, кивнул на бледного поручика.
— Как он?
— Сделали, что могли.
Василий быстро развязал принесенный тюк.
— Ценю, Оленька, вашу работу, но это не пойдет!
— Что не пойдет?
— Форма. Снять немедленно.
— Как это — снять? — поручик попытался приподняться, но тут же со стоном рухнул обратно.
— У вас, друг мой, вообще нет права голоса. Хоть плату за вас на аукционе мы внести не успели, но артистка нашей труппы Наташа Соловьева…
— Вы же только что назвали её Оленькой.
— Оговорился. Видите, нам всем надо от этого отвыкать. А вам, Оленька, привыкать к новому имени. Одна такая ошибка может нам всем стоить жизни… Да, о чем это я прежде говорил? Словом, если мы у Полины вас и не купили, то с боем отбили; теперь вы — наша собственность. Так сказать, военный трофей.
Поручик тоже обладал чувством юмора.
— Трофей — так трофей, — согласился он.
— Раненого переодеть, — продолжал командовать Аренский. — Алька, найди ту косоворотку, что мы на Привозе на театральный бинокль выменяли. Брюки из гардероба иллюзиониста возьмем, они по комплекции должны подойти. Полушубок оденьте вот этот.
— На нем кровь, — стыдясь своего замечания, шепнул поручик.
— Подумаешь, кровь! — подчеркнуто равнодушно бросил Василий Ильич. — Ототрем. Вот с мазутом было бы хуже. Катерина! Где Катерина? Алька, кончите переодевать поручика, все знаки отличия с мундира спороть и в реквизит!
— Знаю! — отмахнулся Алька.
— Куда делась Катерина? Герасим, ты не видел?
Тот покачал головой и отвернулся, чтобы Аренский не увидел его улыбку. Петр Нечипоренко в сопровождении старого, но ещё крепкого крестьянина привез на телеге сено, которое Герасим тут же подсунул лошадям, и полмешка овса.
— Больше не можем, — опустил Петр голову.
— И на том спасибо, — поблагодарил "директор труппы". — Давай с тобой, Петро, попрощаемся, да идите домой, нам пора.
Мужчины, сдружившиеся за эти нелегкие дни, крепко обнялись, расцеловались, и Аренский почти оттолкнул Петро от себя.
— Иди! Оксане — привет и огромная благодарность. Будьте здоровы и счастливы. Никто не видел Катерину?
Катерина в короткий срок сделалась незаменимой в их маленьком коллективе. Она постоянно сновала то здесь, то там, всегда в нужный момент оказывалась под рукой, так что даже Аренский стал считать её кем-то вроде своего заместителя по хозяйству.
— Может, она плачет где-нибудь? — предположила Ольга в ответ на вопросы Василия Ильича. Тот понурился.