— Слышу, — прошептал Мартин, навалившись на стол. Ему казалось, что голос Амброза идет откуда-то издалека, а весь зал корежится, изменяя форму. Правая рука невыносимо болела. — Не могу больше стоять, — прошептал он, и его тут же подхватили сильные руки.
— Отведите их вниз, — приказал Скорби. — Скоро я навещу наших гостей.
Подземелье с сырыми стенами и прогнившим воздухом как раз соответствовало всему облику дома со рвом и подъемным мостом. «Интересно, — мелькнула у Амброза мысль, — от кого эта семейка защищалась». Но все его мысли тут же переключились на Мартина, которого бросили без чувств на загаженный пол. Тряпка, которой мучители обмотали его искалеченное запястье, уже успела пропитаться кровью. Амброз упал на колени рядом с Мартином и приложил ухо к груди друга. Сердце по-прежнему билось. Хвала Господу. Пока в Уэрдире теплилась жизнь, оставалась надежда.
— Пожалуйста, развяжи мне руки, чтобы я мог ему помочь, — попросил Амброз у того, кто носил печатку на пальце.
— И что, по-твоему, ты сможешь сделать?
— По крайней мере, попытаюсь остановить кровотечение.
Слуга осветил факелом окровавленную тряпку.
— Ну, раз вы в подземелье, то, наверное, можно. — Он развязал Амброза.
— Нельзя ли принести немного вина, чтобы снять ему боль, когда он очнется?
— Он долго не протянет. У хозяина есть на его счет планы.
— Но человек может умереть от боли.
Слуга фыркнул.
— Тогда я бы уже десять раз был мертв. — Он сплюнул в угол. — Надо же, умереть от боли.
— Если Мартин сейчас умрет, то мастер Скорби лишится развлечения.
Слуга засомневался.
— Ладно, так и быть. — Он закрыл за собой тяжелую дверь.
Амброз снял с себя куртку и развязал кожаный шнурок, прикреплявший один из рукавов к кожаному жилету. Шнурок был тонкий, но прочный. Порывшись в гнилой соломе, музыкант отыскал короткую, толстую веточку. Осторожно завел шнурок под искалеченную руку Мартина, завязал крепкий узел над локтем, а затем просунул туда веточку, чтобы стянуть шнурок как можно крепче. Мартин застонал. Амброз положил голову Мартина себе на колени и погладил его взмокший лоб.
А потом он запел. Он пел все песни подряд, какие только помнил. Делал он это для того, чтобы Мартин, если очнется, сразу понял — друг рядом.
Его голос охрип к тому времени, когда в подземелье робко вошла служанка, неся кувшин с вином и две чашки.
— Вы поете, словно ангел, — сказала женщина. — Нам слышно там, наверху. Выпейте немного, а потом спрячьте под солому. Про запас.
Амброз с удовольствием выпил вина, а когда поднес чашку к губам Мартина, тот дернул веками, открыл глаза и тоже сделал несколько глотков. Амброз помог Мартину сесть, и он допил вино в чашке.