— Ну да, — подтвердила Бесс. — То и дело жаловался на живот. Стал совсем плох, превратился в собственную тень.
Люси кивнула.
— Похоже это «лекарство» действовало уже давно.
— В таком случае я оставляю все это для капитана Арчера, — заявил пристав, — так как убийство мастера Ридли произошло на территории собора.
Люси убрала мешок под прилавок.
— Капитану Арчеру будет интересно узнать еще кое-что, — продолжил пристав.
— Еще? — удивилась Люси. — Ваши люди, как видно, зря время не теряли.
— Мы здесь ни при чем, миссис Уилтон. Речь о ремесленниках, что трудятся на строительстве нового придела. Они сообщили, что Джаспер де Мелтон, паренек, видевший первое убийство, сегодня утром исчез, бросив даже свою накидку. Она оказалась порванной, со следами крови. Они боятся за мальчишку.
— Ничего не понимаю, — сказала Люси. — Я думала, мальчик давно пропал.
Пристав кивнул.
— Мы все так думали. А теперь они заявляют, что мальчик время от времени ночевал в соборе, а они помалкивали об этом в память о его отце, который тоже служил плотником, как вы знаете. Так вот, сегодня утром мальчик исчез. Как раз во время бури. Оставив плащ. Я подумал, что капитану следует это знать, миссис Уилтон.
Когда пристав ушел, Люси уставилась на кисет с ядом, который не переставала крутить в руках. Глаза у нее были печальные.
— О чем задумалась, Люси? — спросила Бесс, положив ладонь на руку Люси, чтобы успокоить ее. — Волнуешься насчет мальчика? Или тебе неприятно, что у Ридли были два врага?
Люси отложила кисет, но все еще продолжала смотреть на него немигающим взглядом.
— И то и другое. Поначалу я думала, речь идет о простом грабеже. Потом решила, что, возможно, это убийство из мести, совершенное каким-нибудь деловым партнером, потерпевшим неудачу. Но Гилберту Ридли при всем при том давали яд. Медленно травили. Ридли рассказал его светлости, что боли в животе начались у него вскоре после смерти Краунса. Он говорил, что жена собственноручно приготовила для него лекарство. Неприятное на вкус. Ему даже казалось, будто иногда боль усиливалась от приема этого снадобья. Но он все равно продолжал его принимать, ведь был уверен, что жена хотела для него добра.
Бесс внимательно всмотрелась в лицо подруги.
— И ты думаешь, что смесь с мышьяком и была тем самым лекарством?
— Ужасно даже подумать об этом: жена, медленно отравляющая мужа, не важно по какой причине. И все же Оуэн когда-то подозревал меня в таком же преступлении.
Бесс фыркнула.
— Никогда не поверю, что Оуэн мог тебя подозревать в чем-то подобном. Он думал, что ты могла отравить Монтейна и случайно Фицуильяма, но не Николаса… Не может быть.