— Первенцев у телефона! — голос отца не был сонным, и она без лишних экивоков приступила к делу.
— Папа, мне с тобой срочно нужно поговорить.
— Хорошо, Катюша, — сразу согласился он, — я только побреюсь и пойду.
Словно гора свалилась у неё с плеч. Она не ждала, что отец в момент решит все её вопросы, но с ним Катерина могла говорить не таясь. Возможно, он не всегда бывал решителен в своих действиях, порой излишне сентиментален, но в том, что он честен и порядочен, она не сомневалась. Катерина разожгла самовар и стала собирать на стол — наверняка Аристарх Викторович не успеет позавтракать дома. Полчаса спустя она открыла дверь слегка запыхавшемуся Первенцеву.
— С детьми все в порядке?
— Спят, что им сделается, — мягко улыбнулась Катерина: порадовавшись тому, что отец принял к сердцу и маленькую Оленьку — вот он уже и не отделял её от Павлика. — Пойдем на кухню, я разогрела самовар. У тебя как со временем?
— Часок смогу тебе уделить, — сказал он, нежно целуя её в лоб, — в восемь часов я с комиссией выезжаю в Переславль-Залесский.
Катерина налила им обоим чаю, села напротив и выпалила:
— Дмитрий меня бросил.
Первенцев поперхнулся.
— Что-о?
— Он ушел, а в оставленной записочке пожелал мне счастья.
— Ушел теперь, когда ты взяла на воспитание сироту?
— Это не главное, — Катерина смогла успокоиться, так что говорила почти равнодушно, — я прокормлю их и сама. Кое-что мне Дмитрий оставил, он не такой бессовестный, как ты думаешь. Просто он разлюбил меня…
Она поколебалась: рассказывать отцу все или нет? А вслух хохотнула:
— Пожалуй, скажу тебе, как было на самом деле. После этого ты и любить меня перестанешь!
Он не принял её шутки.
— Что бы ты ни сделала, я все пойму и буду любить тебя так же, как люблю сейчас!
Первенцев слушал молча, ни разу не перебив, а потом обнял и крепко прижал к себе.
— Ты любила его?
— Думала, что люблю, — вздохнула Катерина ему в грудь. — Оказалось, то болезнь, дурной сон… Теперь я не знаю, папа, что мне делать? В Швейцарии есть один мужчина, он зовет меня к себе. С Павлушей и Оленькой.
По лицу Первенцева пробежала тень, но он справился с собой.
— Я бы тяжело перенес разлуку с Пашкой. Да и к девчушке уже привык, признался он, — но дело не во мне. Я не слышу радости в твоем голосе при слове "Швейцария".
— Ты прав, — вздохнула, отстраняясь, Катерина. — Меня беспокоит только то, что я дала ему надежду… Но больше я не позволю себе плыть по течению. Я бы с удовольствием уехала куда-нибудь, пока все забудется. Знаешь, слова сочувствия, жалостливые взгляды и… тайное злорадство.