Головин прыснул.
— Что ты смеешься? Об этом в романе "Три мушкетера" написано, мне Светка рассказывала!
— Рассказывала… Постыдился бы! Такую книгу не мог сам прочесть?
— Не мог. Кто бы тогда за меня медицину постигал? Это тебе, может, наука легко давалась, а я-то все с самого начала учил… На такие легкие книги у меня просто времени не хватало… А ты, Николай, что молчишь?
— Общением с вами наслаждаюсь. Так вдруг на душе покойно стало… Да и говорить мне пока не о чем, завтра все узнаем.
— Коля, может, мне с тобой пойти? — подумав, предложил Ян.
— Спасибо, конечно, — хмыкнул Крутько. — Только как на деле это будет выглядеть? Побоялся прийти один, взял с собой защитника? Да и не пропустят тебя без повестки… Не обижайся, Янек, но это уже мое дело. Вы и так мне помогли, такой груз с души сняли. И потом вот здесь, — он коснулся рукой груди, — почему-то нет никакого беспокойства. То ли потому, что Светлана вне опасности, то ли предчувствие, что со мной ничего плохого не случится… Так что спокойной ночи, мужики! Я потопал. Надо с утра ещё успеть в госпиталь заглянуть.
Ян с Федором некоторое время шли молча, потом Головин предложил:
— Может, сегодня у меня переночуешь?
— Нет, я в общежитие! Вдруг и меня там какой-нибудь сюрприз вроде повестки дожидается.
Они остановились на углу.
— У тебя номер комнаты-то какой? — спросил Федор.
— Голову готов дать на отсечение, что на языке у тебя совсем другой вопрос вертится! — внимательно посмотрел на товарища Ян. — Весь вечер ты вокруг меня ходишь, а спросить не решаешься. Не знаешь, как я к этому отнесусь?
— От тебя не скроешься!.. Думаю, на старого друга ты не станешь обижаться… Ты знаешь, что красив?
— Говорили.
— Небось, не одна девушка по тебе сохнет?
— Есть маленько.
— А ты вот уже пять лет, сам обмолвился, ни с одной не встречался… Ты ничем не болеешь?
Ян грустно улыбнулся.
— Здоров как бык, не знаю, как и быть… Ты будешь смеяться, но я боюсь. С тех пор, как убили Олесю — в день свадьбы, в глухом хуторе! — у меня в душе будто отравленная заноза застряла: стало казаться, что я другим несчастье приношу. И ещё кажется, что, не вздумай тогда её брат Григорий за меня Олесю замуж выдавать, девчонка до сих пор жива была бы… Все время думаю, что начни я за какой-нибудь девушкой ухаживать, с нею тут же несчастье приключится…
— Теперь мне все ясно, — задумчиво сказал Федор. — То-то я в тебе какое-то напряжение чувствую! Было бы странно, если бы ты такую ношу с легкостью бывалого человека нес, вот чуточку и надорвался… Ничего, как раз в этом я и смогу тебе помочь!