Но нет худа без добра. Может быть, именно поэтому он долго сохранял свой жизненный уклад таким, каким получил его в наследство, и, живя среди родни и односельчан повседневными крестьянскими заботами, сам того не ведая, оставался частицей народа и выразителем его чаяний. Все эти годы он глядел вокруг глазами своих земляков, думал их думами, и было бы правильно сказать, что это народ писал его рукой. Скорее всего, судьбу его надо считать счастливой, ибо разве может быть для поэта большее счастье, чем возможность – хотя бы невольно – выразить взгляды и состояние народной души?
В стихотворениях Николая Якунина еще живёт и дышит уже ушедшая Русь с её песенностью и поэтичностью:
Перезревшие падают звёзды,
Поджигая напев на лету.
И припевки – поэзии гроздья –
Над притихшей деревней цветут, –
вспоминает он время, так странно исчезнувшее, растаявшее почти на глазах. С тех пор много воды утекло и многое изменилось, но самое главное:
Промчалась тревожно над сёлами
Последняя трель соловья,
А были когда-то весёлыми,
Певучими наши края, –
с тихой грустью недоумения сожалеет поэт об утраченной не только им радости, как ушедшей молодости. И никакого социологического исследования не надо, и никакие агитбригады уже не помогут, если поэт заметил этот тревожный факт. А ведь песня – работе не помеха, скорее, наоборот:
Как грянут бедовые бабоньки
Старинную песню – да так! –
Что острые косы да грабельки,
Как птицы, мелькают в руках.
Конечно, речь не о "молочных реках и кисельных берегах" былых лет, поэт хорошо помнит, что и тогда "жили не сытно, но весело", да не хлебом единым жив человек. А песня естественно украшала народный быт не только по праздникам, но и в будни, и уж тем более немыслимы были без неё молодые весенние ночи:
А в ночи – дождливые, вешние –
От песен светлело окрест.
По голосу парни нездешние
Своих находили невест.
Утеря деревней певучести – самая точная и самая, может быть, страшная примета перемен, произошедших в деревне в послевоенное время, и, видимо, необратимо. И вдвойне страшна эта потеря для поэта, ведь именно в той – песенной – атмосфере начиналось его творчество, как и творчество многих других – ставших или не ставших стихотворцами – людей: "Плывут мелодии, как реки, переливаясь и журча. И плещет в каждом человеке – в душе – прозрачный свет ручья". И если теперь немало ручьев затинилось, то в душах людских этих ручьёв замутилось не меньше. Заболотились родники, обезлюдели деревни.