Ах, деревушки с ликом древним, –
С тремя избушками вразброс, –
Вы, как засохшие деревья
Средь зеленеющих берез.
Кто с горькой болью, кто без боли,
Ушли от отчего гнезда,
Одни легко, по доброй воле,
Других заставила нужда.
Но нет, не стало здесь просторней…
Это неожиданное наблюдение ("не стало здесь просторней") дорогого стоит. Если не стало просторней, значит, случилось что-то неправильное, неестественное, нездоровое. И тоска одиночества ("Нахлынет слабость в этакой глуши") возникает потому, что поэт горше всех переживает замену уходящего пустотой. И даже в обыденности текущих дней, которые скрадывают, делают старение деревни, как и любое старение, незаметным, оно не ускользает от внимательного, всё понимающего, пугливо-прощального взгляда, – так глядят на неизличимо больных близких людей.
Но как бы ни было худо здесь, на земле, покинутой людьми, она сама и является для человека, вцепившегося в неё, лучшим лекарством от одиночества, тягот жизни и других печалей: "Но оглянусь: всё та же глушь и глушь – моя беда и от беды спасенье", – потому что счастье и сама жизнь без этой земли для поэта немыслимы. Так от стихотворения к стихотворению открываемый автором мир постепенно расширяется, становится узнаваемым, хотя Якунин никогда не называет своих мест по именам, "а просто лесом, полем, да рекой" (В.Соколов):
Потеснив и поля, и луга,
Подпоясалась звонкой речушкой,
И корнями берёзок вросла
В тёплый берег моя деревушка.
В назывании родного уголка деревушкой не столько уменьшительности (а уничижительности нет вовсе), сколько нежности и ласки, в этом слове чувствуется то сердечное тепло, которое называется любовью, и не случайно поэт то и дело повторяет его:
Как детей в час недуга старушка
Ожидает, к окошку клонясь,
Так моя в эти дни деревушка
Наконец-то весны дождалась.
Частые аналогии с людьми, связанными родственными отношениями (ста-рушкой, ожидающей детей, матерью и младенцем и т.д.), подчеркивают родственность всего в мире, в том числе человека и природы, природных явлений, и даже ночная гроза становится по-домашнему своей, понятной и простой:
Чудесные мгновения
творятся над селом,
Похож до удивления
на крик младенца гром.
И кстати ли, некстати ли
деревьев сонных дрожь,
На снег слезами матери
закапал первый дождь.
Слёзы матери – это "слёзы облегчения". После таких сравнений и эпитетов, когда всё вокруг по существу связывается кровной близостью, связью бесспорной, данной, как говорится, свыше, – называние земли родной звучит не голо- словно, не риторически, а вполне убедительно и органично: