Крупные снежные хлопья рвутся в самые окна.
Они мчатся вверх, вниз, во все стороны, и кажется, весь мир закружился в огромной белой карусели. Бело все: мостовая и крыши, воротники прохожих и вывески, белы деревья, бела вся улица. А снег все валит и валит.
— Ну и погодка, — говорит Саша, глядя в окно.
— Да, поднавалило снежку, — отвечает Петька. — Сейчас бы в лес на лыжах!
— В лесу сейчас красота, — соглашается Саша. — Но пока не кончим, никуда!
— Да я так, к слову…
Они сидят за высоким лабораторным столом в препараторской кафедры минералогии и усердно монтируют прибор — задание Юрия Дмитриевича. Друзья спешат: не за горами сессия, а прибор нужно закончить в этом семестре, чтобы уже в каникулы начать измерения. Ведь им поручено — шутка сказать! — самостоятельно исследовать, как меняются магнитные свойства минерала оливина в зависимости от содержания в нем железа.
Это их «тема». Юрий Дмитриевич предупредил, что ее внесли в план научно-исследовательской работы кафедры, и дал срок: первое мая. Но для работы с кристаллами оливина понадобился новый тип держателя. Это и есть тот прибор, над которым сидят сейчас приятели, время от времени посматривая в окно.
— А на лыжах и в самом деле неплохо бы, — замечает Саша, укрепляя в тисках ось маховичка. — В такую погоду, знаешь, забраться бы куда-нибудь подальше…
— Не трави! — обрывает Петька. — Договорились же!
— Нет, я так, вообще… А здорово, что Цагин разрешил тебе работать на кафедре Юрия Дмитриевича.
— Наш декан — не то, что ваш Камбала. Да, а как новый математик?
— Кущев? Силен. Пришел — и сразу контрольную. А мы, сам знаешь, ни бе ни ме. Ну, думаем, разнесет в пух-прах. А он нас же и утешает. «Ничего, — говорит, — наверстаем».
— А Герасимов как? Все еще ходит в президентах?
— Да нет, турнули давно. Теперь вместо него Бардин. А Герасимова — на бытовой сектор.