Греков улыбнулся. Высокий, полный, с крупными энергичными чертами лица и густой шапкой жестких седых волос, он являл собой прямую противоположность Бенецианову, особенно сейчас, когда тот беспрерывно семенил из угла в угол и скороговоркой сыпал словами:
— Я был возмущен. Да что там, возмущен. Я был разъярен! Взбешен!
— Ого! А меня так больше возмутило выступление Ивана Яковлевича, — заметил Греков. — И не столько возмутило, сколько насмешило.
— Выступление Чепкова? Что же в нем было такого… смешного? — удивился Бенецианов.
— Так ведь весь смысл его «речи» сводился к тому, что углубленное изучение физики не только ни к чему, но даже мешает геологу. И это ученый! Ученый — против науки!
Бенецианов поморщился:
— Против физики — это не значит, против науки вообще.
— Но зато очень напоминает мне «индийскую актрису».
— Что-что? — не понял Бенецианов.
— «Индийскую актрису», — повторил Греков, шаря по карманам в поисках спичек. — Разве не слышал?
— Нет, не слыхал.
— Ну, как же! В свое время на кафедре столько было разговоров об этом…
— Понятия не имею.
— Тогда слушай, — Греков наконец закурил и поудобнее уселся в кресле. — Это было давно, еще в первые годы революции. Тогда Семен Лазаревич, мой учитель… Ты его помнишь, конечно?
— Разумеется! Чудесный был старик, шутник, весельчак. — Бенецианов тоже сел к столу и взял папиросу.
— Вот-вот! — сказал Греков, подавая спички. — Он и рассказал нам эту историю. Дело было так. Ехал он однажды утром в университет. А кучер его Пантелей — я его до сих пор помню, занозистый был мужичонка — знай себе ворчит на козлах:
— Вот ведь, революцию сделали, и все должно бы стать по-новому. А как возил тебя в пролетке, так и вожу. Как сидел на этих козлах, так и сижу…
Семен Лазаревич слушал, слушал, да как гаркнет:
— А ну, слезай с козел!
Пантелей соскочил на землю и, ехидно подбоченясь, повернулся к своему седоку:
— А дальше?
— Теперь садись в пролетку!
— Зачем это?
— Садись, тебе говорят!
Пантелей почесал в затылке, буркнул что-то и забрался-таки в тарантас. А Семен Лазаревич вскочил на козлы, взял вожжи и — ну погонять! Пантелей понял, в чем дело, сидит, ухмыляется. Шутка сказать — профессор везет.
Доехали до университета. Семен Лазаревич соскочил с козел и говорит:
— Теперь ступай на кафедру, да поторопись, через пять минут лекция.
— Чего-чего? — захлопал глазами Пантелей.
— Ничего особенного, — говорит Семен Лазаревич, — я тебя довез, а ты за меня лекцию отчитай. Хватит на козлах сидеть — революция.
Пантелей туда-сюда, шутник, мол, профессор. А Семен Лазаревич — знаешь, какой он был, в плечах косая сажень — взял его за плечи и прямо в дверь.