— Ты, я вижу, готов согласиться с этим… отщепенцем?
— Нет, я не разделяю мысли, что геология зашла в тупик или что-то в этом роде. Здесь Воронов, конечно, перегнул. Но то, что в нашей науке не все благополучно, это непреложный факт. И чем скорее мы признаем его, тем лучше.
— Ты это серьезно?
— А ты не согласен?
— Я даже в толк не возьму, о чем ты говоришь! Что у нас неблагополучно? Чем мы хуже других? Количество печатных работ на факультете растет из года в год. И все на должном уровне. Диссертации защищаются тоже, как будто, неплохо. Количество докторов и кандидатов наук — дай бог каждому факультету!
— Не в этом дело, Модест! Как ты не поймешь! Не в том главное, как мы работаем, а в том — над чем работаем. И Воронов справедливо заметил…
— Слушай, Леонид, неужели ты можешь всерьез принимать его выступления? Этот человек враждебен не только нам с тобой…
— Враждебен? — удивился Греков. — Почему враждебен? Я действительно долго не соглашался с целесообразностью его научной тематики и в свое время прямо и не раз говорил об этом. Но и только. А теперь мне кажется, что и в этом я был не совсем прав. Во всяком случае, его последние статьи о связи оптических свойств минералов с магнитными свойствами и структурой кристаллической решетки дают нам очень многое.
— Ну, мало ли…
— Но сейчас речь не об этом. И не о Воронове вообще. Его выступление лишь напомнило мне о том, что давно уже было предметом моих собственных раздумий. Да, Модест, я вижу, что в науке нашей не все благополучно. Сам процесс установления истины остается у нас чисто умозрительным.
— Это почему же?
— Да ведь как мы строим подчас наши теории и гипотезы? Обобщаем имеющиеся в нашем распоряжении факты и на основании этих обобщений делаем те или иные выводы, аргументируя их только тем, что они не противоречат имеющимся фактам. Если же через некоторое время появятся другие факты, не укладывающиеся в «теорию», то на смену ей приходит другая «теория». И мы считаем, что это в порядке вещей.
— Ну и что же? Истина всегда познается не сразу.
— В том-то и дело, что подобные «теории» не только не приближают нас к истине, но вообще отодвигают задачу отыскания истины на задний план. Ведь сплошь и рядом бывает, что формально логический анализ фактического материала приводит к двум, а то и к нескольким взаимоисключающим выводам, причем все они оказываются как будто равновероятными. На каком же из них мы останавливаемся?
— Ну… на том, который наиболее разумен, который подсказывает наша интуиция… — осторожно ответил Бенецианов.
— Вот-вот! Принимаем за истину то, что нам кажется наиболее вероятным, а подчас и то, что больше соответствует нашим прежним высказываниям или высказываниям наиболее уважаемых авторитетов. А потом спорим друг с другом, убеждаем, доказываем, и в подтверждение своей правоты опять приводим только факты— те, разумеется, которые не противоречат нашей точке зрения, о других мы просто умалчиваем — или цитаты наших единомышленников, или неточности и описки наших оппонентов.