— Однако, — сказал я, — вашему хозяину придется удовлетвориться именно таким объяснением.
— Очень жаль, — сказал субтильный, — но это невозможно.
— Похоже, вы мне угрожаете.
— Поверьте, при этом я переступаю через себя.
— Через себя вы можете переступать сколько угодно, — сказал я. — Это ваше личное дело. Но переступить через меня у вас не получится.
— Очень жаль, — повторил он.
Амбалы выросли прямо у него из-за спины, и один из них имел неосторожность положить свою руку мне на плечо.
Поскольку Бегемот просил меня особенно не резвиться, отрывать амбалу руку я не стал. Просто выдернул из сустава и сломал в двух местах. Он ойкнул, обхватил покалеченную конечность непокалеченной и принялся баюкать ее, как младенца. Второй амбал, который в течение всей беседы не раскрывал рта и держал руки за спиной, явил мне и миру принадлежность для игры в американский вариант лапты и попытался возложить ее на мою голову. Я увернулся, ударил по ней ребром ладони, и в руке у амбала остался обрубок длиной около сорока сантиметров.
— Ого, — удивленно сказал амбал.
— Ага, — сказал я.
Амбал оказался из породы весьма упрямых людей, знаете, из тех, которые понимают, что дверь заперта, только после третьего удара плечом. Он попытался воткнуть этот обрубок мне в глаз. Я снова уклонился и ткнул непонятливого типа локтем в висок. Амбал упал на землю и отключился. Или сначала отключился, а потом упал. Но интерес к происходящему он потерял абсолютно.
Тогда субтильный снова навел на меня свою штуковину и что-то с ней сделал. Штуковина полыхнула огнем и плюнула в меня металлическим шариком, летящим на скорости, которой позавидовал бы перепуганный архангел. Поскольку я подобного оборота не ожидал, шарик проделал дырку в моей одежде и попал туда, где у обычного смертного, окажись он на моем месте, был бы живот. Несомненно также, что для смертного такое попадание было бы если не смертельным, то весьма и весьма неприятным.
Я засунул в дырку пальцы, слегка поковырялся и нашел шарик. Мне кажется, что он назывался пулей.
— Мне кажется, что это ваше, — сказал я, протягивая пулю субтильному.
— А почему вы не падаете на асфальт и не истекаете кровью? — поинтересовался он.
Законное в такой ситуации любопытство, должен признать, но у этого грешника были железные нервы. Другие на его месте задавали бы этот вопрос, удирая от меня во весь опор.
— Вы на самом деле хотите услышать объяснение? — спросил я. Подобная храбрость заслуживала уважения.
— Иначе я не стал бы спрашивать, — сказал он. — Кстати, а в голову вам стрелять также бесполезно?