Она даже рот открыла от возмущения, но тут же взяла себя в руки.
– И когда я это сделаю, – продолжил он, – вы будете желать меня так же, как я желаю вас, – по своей воле, без принуждения. В моей постели вы найдете наслаждение, подобного которому никогда не знали.
Она прерывисто вдохнула, но больше ничто не свидетельствовало о том, что в ней идет борьба, что она старается усмирить свой норов.
– Вы, Баннастер, странный человек, – наконец тихо сказала она. – Вы берете то, что хотите, а потом извиняетесь. Вашу совесть не тревожат былые поступки?
Он скрипнул зубами.
– Я учился на них, как все мы учимся на наших ошибках.
– Или, может быть, не совесть, а кровь, текущая в ваших жилах, пугает вас?
Он сузил глаза.
– Скажите, что вы имеете в виду.
– Даже сюда, на север, дошли слухи о вашем брате. Это одна из причин, по которой я не хочу, чтобы Сесили выходила за вас замуж. И вы продолжаете подтверждать мои опасения. Почему я должна верить, что вы в состоянии обуздать свой нрав, свои похотливые желания, если ваш брат вовсе не пытался себя обуздывать? Это не входило в его планы. А теперь вот вы заявляете мне, что частью моего наказания будет попытка соблазнить меня.
Диана знала, что зашла далеко, заговорив о покойном виконте вскоре после того, как Баннастер увидел Мэри. Но Лига хотела узнать о нем нечто важное, и ей пришлось рисковать.
Тем не менее то, что он извинился, произвело на нее большое впечатление. По крайней мере его поведение свидетельствовало, что у него есть совесть. Этого она не ожидала, стараясь держаться поближе к своим людям, на случай если Баннастер попытается лишить ее связи с ними. Ее почти пугала перспектива оказаться с ним за пределами Керкби-Кип. Если бы она только знала его планы в отношении ее – помимо элементарного обольщения… Сколько еще ей придется ждать, пока он не разоблачит ее?
– Мой брат никогда и не пытался обуздывать свои порывы, – в конце концов заговорил Баннастер, цедя слова сквозь зубы. – Мне понадобилось немало времени, чтобы понять, каким человеком он был, и попытаться исправить то, что он натворил. Когда я готовился в священники, я надеялся, что, если буду горячо молиться, Бог, быть может, изменит его. Но эти мои молитвы, как и многие другие, остались неуслышанными. Он был убит, а многие женщины в замке Баннастер продолжали страдать от последствий его поведения.
– Кто-то услышал ваши молитвы, касающиеся брата, – сухо сказала она.
– Возможно, и на то была воля Всевышнего. – Он взглянул на нее. – Вы ведь не думаете, что это я убил его?
Она пожала плечами, понимая, что вступила на шаткую почву. Иногда ей казалось, что она недостаточно винит себя в смерти виконта. В конце концов, она убила человека, пусть и защищаясь от его насилия. Но ведь его брат, Томас Баннастер, попал под подозрение из-за того, что совершила она.