Студенты над ним хихикали, потому с той поры Толян и стрижётся так коротко. В знак протеста.
А чтобы уметь за себя постоять, стал боксом заниматься. И так как ничего не умел делать наполовину, то стал чемпионом института. Потом города. Потом края…
На третьем курсе случилось "ЧП". Студентка техфака Нина Рюмина пыталась покончить жизнь самоубийством. Её однокурсник Роман уехал в Москву, где женился на дочери генерала. А Нина была беременной. На счастье, рядом случился Аристов. Вызвал "скорую", ходил в больницу. Потом и женился. Это уже ей рассказывал один из друзей Толяна, когда остальные вместе с Аристовым курили на балконе. Вернее, некурящий Толян просто присутствовал, наказав другу развлекать "любимую женщину".
Теперь, выходит, бывшую любимую?
Телефон — это её проклятие! Он будит по утрам, трезвонит среди ночи. Выдернуть его из розетки несложно, но сейчас прихварывает мама Евгении Вера Александровна. Евгения вернулась от неё в одиннадцатом часу вечера, и, несмотря на то, что сейчас полночь, она всё ещё не спит и к зазвеневшему телефону бросается: неужели что-то с мамой? Она хотела остаться, но Вера Александровна её отослала — мол, ничего страшного с нею не случится.
— Что, суки, доигрались? — зловеще спрашивает её чей-то хриплый бас. — Американцев им захотелось! Русские мужики уже надоели?..
— Кто это говорит? — осевшим от испуга голосом спрашивает Евгения.
— Подружка-то твоя тю-тю, отъездилась! — продолжает хрипеть незнакомец. — Она решила, что в жизни всё просто и легко: фыр, и полетела! Всё бросила — семью, любящего мужа…
— Сергей! — наконец узнаёт она, это же голос Сергея Зубенко. Но почему он так странно хрипит? Напился, что ли? Никогда прежде он ей не звонил, а тут, среди ночи… — Сергей, это ты? — осторожно спрашивает она.
— Ну, было, посматривал на сторону, а кто из мужиков без греха? Зато в остальном — разве она в чём-то нуждалась? Всё в дом тащил! Чего ей не хватало? Все бабы по природе б… им всегда мало!
Евгению он не слышит, продолжает жаловаться на неверную Машу. Как будто воет волк над трупом загрызенного им же человека. Она содрогается: что за жуткие аллегории приходят на ум?
— Сергей, ты из дома звонишь? Маша спит?
— Спит. И глаза я ей закрыл, чтобы не отсвечивали! Думала, я шучу. Даже не испугалась. Я всё ждал, может, одумается? А она порхала бабочкой! Только бабочки, как известно, долго не живут. Думала, об меня можно ноги вытирать! Об Сергея Зубенко! Дура-Машка, жила бы себе, горя не знала! Это ты виновата! Глядя на тебя, и она свободы захотела! Свободной женщине одна дорога — в бордель!