— Саша! Ты не знаешь, что с Толей? — бросается к нему Евгения.
— Пока без сознания, — уклончиво отвечает он. — Ударились лоб в лоб, обе машины в лепёшку!
— Подержи! — она суёт ему пальто и сумку и спешит по коридору.
— Вторая палата! — кричит Кузнецов ей вслед.
Толян лежит на такой же кровати, на которой лежала когда-то Серебристая Рыбка, и от этой невольной аналогии Евгении становится жутко: нет, только не это! Юля хотела умереть, но Толян всегда был полон жизни!
Она подходит ближе. Аристов весь опутан тонкими проводами, будто он попал в гигантскую паутину, и тот, кто в ней сидит, выпил у него всю кровь — так бледно и безжизненно его лицо. Лоб Толяна заклеен большим куском пластыря. Кровавая ссадина на подбородке обработана каким-то бордовым раствором и от того выглядит зловеще.
Она прикасается к его руке. Холодная! Да жив ли он? Кажется, пульс бьётся. Аристов лежит без движения, даже ресницы его не шевелятся, когда она пробует позвать его по имени.
Наверное, она сидит возле него слишком долго, потому что приходит Кузнецов и некоторое время стоит позади неё, потом трогает за плечи, предлагая выйти.
— Я сдал твоё пальто в гардероб, — говорит он, — а номерок положил в сумку.
— Как это случилось? — спрашивает Евгения. — Толян же всегда был классным водителем.
— Погода, — пожимает плечами Кузнецов. — Она изменилась так внезапно. Начался гололёд. Машину другого водителя развернуло на шоссе и вынесло на встречную полосу… Ему повезло гораздо меньше: он скончался на месте.
— Известно, кто он?
— Фамилию не знаю. Какой-то майор милиции.
Евгения вздрагивает: "Майор милиции? Неужели это Сергей Зубенко? Толян сознательно пошёл на такой риск?"
— Значит, когда Толян поправится… — размышляет она вслух.
— Ничего не будет. Происшествие квалифицировано, как несчастный случай.
— Кто меня сюда вызвал? Как Толину жену?
— Вообще-то я, — конфузится он.
— Мне на работу звонила женщина.
— Знаю, — кивает Кузнецов, — я попросил медсестру…
— Я останусь возле него, — говорит она.
— Я не стал сообщать матери, — признаётся Александр, — говорят, в последнее время у неё часто прихватывает сердце… Тебе придётся дежурить одной. Может, пригласим сиделку?
— Никого не надо! Я сама!
Он молча сжимает её руку.
— Там, в тумбочке, возле кровати продукты. Поешь. Тебе понадобятся силы. И ещё я хочу сказать, — здорово, что у Толи есть такая женщина!
Евгения возвращается в палату и садится возле кровати Аристова. Ей трудно без слёз смотреть на его безжизненное лицо, но она продолжает с надеждой всматриваться: она не хочет пропустить момент, когда он придёт в себя. И увлёкшись, не замечает, как в палату входит врач.