На самом деле мне все равно тревожно, ощущение опасности не покидает меня. Я даже почти не вспоминаю о вчерашнем визите ко мне Найденова. И то, как я на него накричала. И как потом он не хотел уходить из моей квартиры, уговаривал, чтобы я позволила ему остаться и спать хотя бы на коврике у двери.
Но после того, что он рассказал, мне было не до шуток. Я просто должна была остаться одна и на досуге поразмышлять, как справиться с этим свалившимся на меня несчастьем.
Я выглядываю на улицу — промозглая сырость снаружи, отсутствие солнца, сразу преображающего все вокруг, конечно же, не способствуют хорошему настроению. Решение непременно остаться одной теперь кажется мне опрометчивым.
Нужно выйти на свет, к людям. Может, выпить чашечку кофе с коньяком? Официально такого в меню нет, но бармен Саша в кафе рядом с моим офисом подает его постоянным посетителям.
Набросив на плечи плащ, я перебегаю под холодным дождем в соседнее помещение, где меня сразу охватывает атмосфера тепла и уюта.
Народу немного, но запах свежесваренного кофе и ароматной выпечки щекочет ноздри. Я прохожу к стойке и слышу, как за мной хлопает входная дверь.
— Теперь народ потянется, — говорю я Саше, — ты же знаешь, у меня легкая рука.
— Тогда скорее уж нога, — посмеивается он. И подмигивает. — Кофе с начинкой?
— С начинкой, — вздыхаю я. — Никак не могу завестись.
— Может, фильтр засорился?
— Ты имеешь в виду мозги? Фильтр засорился, а потому мозги кипят?
— Приблизительно.
Это мы с ним так шутим. Саша кладет на блюдечко два восхитительных, посыпанных сахарной пудрой, рогалика и спрашивает взглядом: я правильно все делаю?
Я утвердительно киваю, забираю свой кофе и рогалики и иду к дальнему столику в углу.
— Мне то же, что и девушке, — слышу я голос какого-то мужчины, но у меня нет желания даже просто обернуться и посмотреть.
В какой-то момент на мои плечи словно положили мешок цемента, так что я иду к столику и не думая покачивать бедрами или вообще показывать осанку, а плетусь, как старая бабка, едва не цепляясь ногой за ногу.
— Разрешите мне присесть рядом с вами? — слышу я чужой голос и поднимаю голову.
И в ту же минуту я ощущаю такой чувствительный укол в сердце, что едва удерживаюсь от стона. Вот почему говорят, что Амур летает вокруг нас с луком и стрелами. Так ранить прямо в сердце может только стрела. Мое закаменевшее, да что там, забронзовевшее сердце пропускает удар! Кажется, на все кафе раздался этот звон, а потом наконечник достигает плоти, вызывая болезненное ощущение в сердце.
Видимо, мужчина тоже почувствовал если и не удар, то смятение, потому что некоторое время он медлит, не сводя с меня глаз. Мне знаком этот их цвет: на солнце голубые, а в приглушенном свете почти синие. Сердце мое начинает биться часто-часто, и отчего-то мелькает слабая мысль: только не ЭТО!