– Где мой медальон? – Голос хриплый, незнакомый, беспощадный.
– Не надо, не надо… – От Циклопа пахнет нечистотами и безумием. Теперь она точно знает, как пахнет безумие. Полынная горечь и сладкий запах разлагающейся плоти…
– Мне нужен медальон. – Если не дышать, то не так страшно. Только долго ли получится не дышать?
Скрюченная лапа отрывается от земли, нескладным пауком ползет по ошметкам одежды, ныряет за пазуху, через мгновение выныривает обратно с медальоном.
– Вот, мы не хотели… забери.
Не медальон, а пачка денег…
– Что это?
– Деньги, купи себе новый.
Все без толку…
Деньги падают в пепел, и в ту же секунду к горлу подкатывает тошнота.
Отползти от Циклопа нет никаких сил. Отчаяние выплескивается из нее вместе с полынной горечью прямо в сизый пепел.
* * *
Следователь объявился на другой день, ближе к обеду. Поставленный на вибрацию мобильник предупреждающе заурчал в кармане пиджака. Монгол глянул на незнакомый номер, тяжело вздохнул и не слишком приветливо буркнул в трубку:
– Слушаю.
– Сиротин Александр Владимирович? – Голос странный: не то мужской, не то женский, и раскатистое французское «ррр» в каждом слове.
– Он самый. – Хозяин (или все-таки хозяйка?) голоса не понравился ему сразу. Наверное, из-за этой половой неопределенности.
– Следователь Горейко Адам Семенович. – Значит, все-таки мужчина. – Александр Владимирович, я желал бы с вами сегодня встретиться. Это касается недавнего происшествия в морге. Вы, вероятно…
– Я в курсе. – Челюсть заломило от неприятных воспоминаний, во рту появился приторно-сладкий кофейный привкус. А еще это самоуверенное «я желал бы», не оставляющее собеседнику выбора. – Где и когда?
В трубке неодобрительно помолчали. Видимо, следователь Горейко рассчитывал на более уважительное обращение. Ну, так мало ли кто на что рассчитывал! Он вот тоже собирался через две недели в Лондон махнуть, а потом встретился с одной ненормальной – и все планы пошли псу под хвост.
– В моем кабинете будет удобнее всего, – наконец заговорил следователь Горейко. – Через два часа… – и после секундного молчания: – Надеюсь, вас устроит?
Не устроит его ни через два часа, ни через двадцать два, он вообще не хочет иметь дела ни с какими следователями, но в данном случае от его желания-нежелания ничего не зависит. Этот следак с французским прононсом с него не слезет, пока своего не добьется. По голосу понятно, что настроен товарищ решительно, если не сказать, агрессивно.
Время для встречи следователь Горейко, наверное, назначал со злым умыслом: добираться до прокуратуры пришлось в самый час пик. Монгол сто раз успел пожалеть, что поехал на машине. Корона бы не упала, если бы спустился в метро. Да и нервы целее были бы. А так, хоть и настраивался всю дорогу на продуктивную и взаимовежливую беседу, а к моменту, когда в ответ на его стук из-за обшарпанной двери с криво прибитой табличкой «Старший следователь Горейко А.С.» послышалось раздраженное «войдите», всю лояльность к служителю правопорядка как ветром сдуло. Вместо того чтобы деликатно и интеллигентно просочиться в приоткрытую дверь, Монгол предпочел эту дверь распахнуть. Получилось очень даже эффектно: возникшим сквозняком со стола старшего следователя Горейко смело все бумаги. Судя по возмущенному воплю последнего, документы были государственной важности.