— Я понимаю.
— Не вмешивай никого. Даже маму, прошу тебя.
— Это нереально, ты же понимаешь.
— Да, — кивнула она, — но все же поговори с ней.
— Хорошо.
— Значит, так и решим пока. Спокойной ночи.
На следующий день Анатолий заперся с матерью и долго говорил с ней. Она вышла с заплаканными глазами, но Лике ничего не сказала. Так и мелькала по квартире, решая между делом миллион проблем по телефону. Тетю на операцию положить, подруге посоветовать, где лучше кредит брать, брату помочь лицензию получить на частный бизнес. Лику разговорами не доставала. Лика постоянно ловила на себе ее взгляд, чуть ли не заискивающий. Ей казалось странным ее поведение, неестественным. Она ощущала себя очень неуютно и как только температура спала, побежала на работу.
На завод пришла пораньше, задержалась у проходной. Мишу заметила издалека, радостно вздохнула.
— Ты? Наконец-то.
Он схватил ее за руку, и так они и стояли, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза и улыбались, как дети. Мимо проходили заводчане, задевали их, здоровались, окликали, но они ничего не слышали. Потом она разжала ладонь.
— Пятница, — прошептала она.
— Что?
— Сегодня пятница. Завтра увидимся?
— Ты еще спрашиваешь? Я так соскучился.
— Я тоже.
— У тебя синяки под глазами.
— После болезни.
— Ты похудела.
— Мне идет?
— Нет. Ты совсем прозрачная.
— Это же хорошо. Не загораживаю свет.
— Это плохо. Так ты исчезнешь, и что я буду делать?
— Голова кружится. Пойдем?
— Ты еще не выздоровела. Зачем выскочила из постели?
— Тебя увидеть.
— Завтра я тебя вылечу.
— Тогда до завтра.
— Нет. Я еще загляну сегодня.
Она не стала говорить, что он опять раздразнит гусынь из их бюро. Пусть хоть один их них любит без оглядки на окружающих. В конце концов, разве это проблемы? Это все пройдет, они и забудут, как переживали по этому поводу. Это все мелочи. Главное — они есть друг у друга.
Мама с моим отцом были очень счастливы. Родилась я, жизнь на какое-то время вошла в колею и не приносила серьезных потрясений. А потом началась война. Война все перевернула в нашей жизни. Наступили совершенно другие дни, полные тревоги, тяжелой работы, ожидания вестей. Нас эвакуировали в Казахстан и меня направили помогать воспитателям в детский дом, что находился на улице Нариманова, названной в честь советского партийного деятеля, как это было принято у нас в стране. Детский дом представлял собой большое одноэтажное здание с дворовыми постройками — кухней, изолятором, кладовой. Невеселое это было место. Сюда привозили детей 5-ти лет и старше из детского приемника, потерявшихся или осиротевших.