— Может быть, вы и правы. Поэтому вы и не танцуете?
— Я не люблю обходных путей.
— А вы шутник, испорченный мальчишка. Но иногда приходится искать окольные пути, — произнесла жена пастора, доверительно улыбаясь. — Не будете же вы ломать дверь, чтобы попасть в дом.
— А если двери этого дома широко раскрыты?
Жена пастора хихикнула.
Чтобы не оставалось недомолвок, Тайхман сказал:
— Что может быть глупее для мужчины, чем крутить по комнате потеющую женщину?
— Вы сказали — для мужчины?
«Эта похотливая старая корова собирается учить меня жизни», — подумал Тайхман. Его охватила досада, что он такой молодой. Он закурил.
Гости пили шампанское. Они чокались, произносили «ваше здоровье» и улыбались. Потом пришел еще один гость — школьный друг Герда Хейне по имени Альфред Ниенхаген. Он пришел на костылях — у него не было ступни. Когда Хейне представлял его, Тайхман услыхал, как генерал прошептал своей сестре:
— Говорил я тебе, не надо танцевать.
— Спасибо, — сказал Ниенхаген, когда Хейне пододвинул к нему стул. — Я еще плохо умею ходить на костылях. Чувствую себя словно аист в блюде с салатом.
— У тебя есть чувство юмора. Мне это нравится, — заявил генерал.
— Лучше быть раненым, чем убитым, ха-ха-ха. Для меня война закончилась.
— Где ты воевал?
— В Амьене. То есть я совсем не воевал, я просто лежал на животе, да еще не так, как надо, не так, как требуется в армии, а то был бы сейчас с обеими ногами.
— Что ты имеешь в виду? — спросил генерал.
— Это очень просто. Командир нашего взвода тоже лежал на животе — французы довольно метко стреляют. Ну, я слышу, взводный кричит: «Опусти ноги!» — Знаете, когда лежишь на животе, всегда немного задираешь пятки вверх, ведь так удобнее…
— Новобранцев сразу же отучают от этого, — перебил генерал.
— Да, отучают. Но у меня ужасно чесалась нога — блохи, сами понимаете. Во Франции санитарные условия совсем не те, что у нас, там полным-полно насекомых. Словом, я решил почесать ногу и задрал ее вверх. И тут — бах! — чувствую, что-то теплое течет по ноге. Когда я пришел в себя, — знаете, я не переношу вида крови, — увидел, что лежу в изумительной белой кровати под чистой белой простыней. Всюду пахнет чистотой, а сестрички такие хорошенькие, самые настоящие красотки, которые определяют по вашим глазам малейшее ваше желание, так сказать. Но ступню мне отняли, а с остальным у меня все в порядке.
— Наши военные госпитали всегда были образцовыми, — заявил генерал.
— Да, но я еще не рассказал самое интересное. Через несколько дней у моей кровати останавливается главврач и говорит что-то о моей храбрости перед лицом врага и от имени дивизии кладет на мою тумбочку Железный крест второго класса. А позже я получил еще и медаль за ранение. Как потом выяснилось, моя рота понесла тяжелые потери, и всем дали Железные кресты, в том числе и мне.