Еще не совсем понимая, что делает, он взял сигнальные флажки и начал махать ими. Он знал, что акулы с ним не играют, и надеялся, что это поможет.
На мгновение Тайхман увидел перископ. Он возвышался на несколько футов над водой, но командир не обращал на Тайхмана никакого внимания. Тайхман видел, что перископ развернут совсем в другую сторону — командир что-то там высматривал. Этот хмырь считает себя Богом, подумал Тайхман и, громко выругавшись, лег на плот. Он сигналил совсем недолго. «Капитан, конечно, не видел моих знаков, но он ведь знает, что я здесь, и должен время от времени кидать на меня взгляд; просигналю ему попозже. Если, конечно, смогу. Если меня до этого не съедят». Он взял оба флажка в правую руку и замахал ими.
Акулы больше не бились в днище. Тайхман увидел, что осталась только мелкая рыбешка. Потом скрылась и она. В 10 метрах от плота показался перископ. «Чего это он так торопится, — подумал Тайхман. — Могли бы пройти и подо мной — все акулам развлечение».
Перископ медленно развернулся и исчез. Через несколько секунд из воды показался нос лодки, затем рубка и вся палуба. На мостике появилась белая фуражка капитана, а за ним голубая — старпома. Тайхман услыхал, как Витгенберг крикнул вниз, в рубку:
— Продуй ее дизелями!
Моторы заработали, но левый слегка дымил, отчего командир тут же взъярился. Субмарина развернулась в сторону Тайхмана. Плот подтянули к борту крюком, и он запрыгнул на палубу. Плот подняли, выпустили из него воздух, сложили и убрали.
— Растяпа, — проворчал Штолленберг, когда Тайхман сообщил ему, что пачка с сигаретами упала за борт и что виноваты в этом акулы. На палубе Тайхман не увидел никаких следов нефти. Но и акул тоже не было видно, и это его огорчило. «Хорошо бы, если бы они появились вновь, ведь, если их не будет, мне никто не поверит».
Два дня спустя подлодка Лютке снова встретилась с «IX-D». Ее командир был, очевидно, капитан-лейтенант по званию, поскольку Лютке разговаривал с ним совсем иначе и даже добавлял «Будьте так добры», когда что-нибудь просил; в устах Лютке это звучало как иностранные слова.
Море больше уже не было спокойным и ровным. Матросы разделись и встали на палубе, готовые принять торпеды. Командир, старший квартирмейстер и один из матросов стояли на мостике; здесь же был и Тиммлер, но в счет не шел — он фотографировал.
Тайхман сообщил старпому, что два дня назад видел здесь акул.
— Черт с ними, — отмахнулся старпом. — Пусть пощекочут кое-кому нервы. Сообщите об этом старику.
Тайхман поднялся на мостик и доложил командиру об акулах.