Когда Тайхман встал на вахту в 16:00, день уже угасал. Ветер стих; море было сравнительно спокойным и черным, словно уголь. С востока медленно выкатилась ночь.
Появились первые звезды, блестевшие необычайно ярко, и вскоре уже все небо было усыпано ими. Стало очень холодно.
В северной части неба колыхалось зарево; воздух, казалось, потрескивал от электричества. В отдельных местах море стало темно-зеленым. Нос лодки раздвигал фосфоресцирующий планктон — казалось, что она пашет поле из золотого песка. Мало-помалу зарево на севере превратилось в сполохи, напоминавшие вспышки молнии. И когда все звезды, которые когда-либо видел Тайхман, показались на небе, северное сияние протянулось по нему, — словно сверкающие копья.
Радисты ругались — из-за северного сияния прием был очень плохой. В 19:00 они записали отрывки радиограммы, посланной субмариной, обнаружившей конвой.
На мостик поднялся командир; он определил новый курс и велел дать полный ход. Тайхман спустился поужинать. Они со Штолленбергом разделили между собой вахты первого лейтенанта. Медленно и задумчиво Тайхман жевал свою фасоль с копченой свининой и картофельным пюре. Подкрепившись, он сменил Штолленберга на мостике.
В 20:30 пришла радиограмма от командования подводным флотом: восьми субмаринам, включая лодку Лютке, предписывалось на полной скорости идти на перехват конвоя.
В 23:10 они заметили эсминец. Командир велел вызвать наверх боевой расчет орудия. Он состоял из старпома, двух мичманов и квартирмейстера. Старший квартирмейстер сидел за картами в центральном посту, прокладывая курс.
Эсминец не обращал внимания на подлодку, а может, еще не заметил ее, так что Лютке мог идти прежним курсом. На горизонте появились темные тени, о которых было доложено командованию. Тени росли; они двигались прямо на подлодку. Командир слегка изменил курс.
Незадолго до полуночи пришла новая радиограмма от командования. Лютке предписывалось поддерживать контакт с конвоем и навести на него другие субмарины. Включили радиокомпас и передали сведения о курсе конвоя на другие лодки.
В 1:00 вахтенные на мостике заметили в левой четверти немецкую лодку. В это же самое время радисты сообщили, что еще две субмарины установили контакт с конвоем.
В 1:20 пришла радиограмма командования: «Атаковать конвой».
— Торпедные аппараты к бою, товсь! — приказал командир, и его приказ был передан по системе громкой связи.
Аппараты с первого по пятый были подготовлены для залповой стрельбы. Старший квартирмейстер рассчитал курс цели, а командир оценил скорость конвоя в девять узлов. Подлодка на полной скорости пошла на обгон, ибо командир собирался открыть огонь, когда курсовой угол будет равен 45.