— Завидую крепости ваших нервов.
— Почему?
— Ну, знаете ли… Впрочем, хайль Гитлер!
Вернувшись на «Милуоки», Тайхман спросил ночного стюарда, можно ли принять ванну.
— Разумеется, можно, — ответил тот.
Стюард провел его на палубу А, где располагались каюты первого класса с ванными, и сказал:
— Оставьте вашу одежду здесь. Я пришлю китайца, и он ее почистит, пока вы будете мыться.
— Отлично, — кивнул Тайхман. — Можете передать ему, чтобы не торопился, — я просижу в ванне не меньше часа.
Тайхман открыл горячую воду. Ванна была сделана из зеленого кафеля, да и вся комната была выдержана в зеленых тонах — это ему понравилось. Сначала он смыл кровь с рук, потом разделся и оставил одежду в каюте.
Полчаса Тайхман нежился в горячей воде. Ему очень понравилось — такого он еще никогда не испытывал. На лбу у него выступили капельки пота, а чистая горячая вода возвратила силу и покой. Душистое мыло пахло каким-то экзотическим цветком, и, прежде чем намылиться, он размял его в руках, словно это был пластилин. Затем он тщательно намыливался, пока все его тело не покрылось густой, похожей на хлопья пеной, и лег в воду. Спустя некоторое время вытащил затычку и собирался уже включить душ, как обнаружил коробочку с ароматическими солями. Тайхман снова наполнил ванну водой, высыпал туда соль и снова залег. Потом он выпустил воду и принял душ, чередуя холодную и горячую струи. В самом конце он включил одну холодную и простоял под ней несколько минут.
Открыв дверь в каюту, Тайхман увидел, что китаец поставил туфельку раненой женщины рядом со свежевычищенными ботинками. Он понимающе улыбнулся, но не успел Тайхман открыть рот, как его желтое лицо исчезло. Тогда Тайхман распахнул иллюминатор и выбросил туфельку в море.
Его одежда была вычищена, а на брюках заутюжена складка. Он положил на стол десять марок, и, присоединившись к своим товарищам в баре, стал накачиваться алкоголем.
От выпивки ему стало легче. Он пил с таким чувством, будто попал в передрягу и сумел выжить. Так и надо воспринимать все события, втихомолку философствовал он. Только так и выживешь на войне. Потом он закурил сигару и, хотя его подташнивало, докурил ее до конца.
— Эй, парень, — сказал ему кто-то. — Чего это ты там фыркаешь? Уже соскучился по мамочке?
— Нет, это от дыма.
В Штральзунде их приняли не особенно любезно.
У ворот вокзала новобранцев встретили сержанты из училища, которые велели им построиться в колонну. Они прошли через город строевым шагом, с вещевыми мешками за спиной. Жара стояла невыносимая. Хейне хотел было взять такси, но сержант запретил, заявив, что он пришел на флот, а не в Армию спасения. Хейне предложил ему проехаться вместе с ними в такси, но и это не помогло. Пришлось идти пешком. «Теперь им осталось только заставить нас петь», — подумал Тайхман, но до этого дело не дошло — сержанты следили только за тем, чтобы новобранцы не сбивались с ноги. Тем временем стало известно, что училище находится не в Штральзунде, а в Денхольме.