— Моя мать в ту пору, должно быть, спуталась с водопроводчиком. Когда я гляжу на себя в зеркало, мне это кажется единственным объяснением. Ибо мой отец и вправду выглядит как настоящий посол.
Последовало неловкое молчание, и Тайхман сказал:
— У вас есть чувство юмора.
— Что же мне теперь, рыдать из-за этого, что ли? — спросил Ланген, и с тех пор они знали, что он совсем другой человек.
За два дня до выхода в море на борт поднялся новый первый лейтенант. Когда он докладывал командиру о своем прибытии, Лютке произнес:
— Что вы все шепчете? Я не расслышал, как вас зовут.
— Младший лейтенант Петерсен, господин капитан-лейтенант.
— Говорите громче, черт вас возьми. Почему я все время должен напрягать слух?
— У меня в горле засел осколок, господин капитан-лейтенант, я не могу говорить громче.
— Что еще за осколок?
— От снаряда, господин капитан-лейтенант. Он очень маленький, и его не могут вытащить. Врачи говорят…
— Меня совсем не интересует, что говорят врачи. Вы должны произносить слова громко и четко. Ваше бормотание мне совсем не нравится.
— Слушаюсь, господин капитан-лейтенант.
— Уже получше, но ненамного. Ну ничего, я сделаю из вас человека. А теперь пойдите побеседуйте со старпомом. Он расскажет вам, что надо делать, чтобы не попасть у меня в черный список.
Тиммлер явился доложить о том, что отбывает в Берлин.
— Я был бы счастлив, — заявил Лютке, — если бы услышал эту весть за день до того, как вас назначили на мою лодку, господин Тиммлер. Надеюсь, что никогда не увижу вашего фильма. Если вам удастся сделать так, чтобы в нем не было подводников, мы все будем вам очень благодарны. Устав требует, чтобы я выдал вам характеристику. Я написал всего одно предложение. Вот оно.
Тиммлер побелел, прочитав:
«В то время как весь экипаж сражался с врагом, господин доктор Тиммлер пачкал штаны.»
Лютке, капитан-лейтенант.
— Надеюсь, господин доктор, я правильно употребил выражение «в то время как».
Тем не менее Тиммлер явился проводить их в поход. Он деловито ходил по пирсу, рассказывал медсестрам об устройстве подлодки, энергично жестикулируя. Он попытался сказать «до свидания» подводникам, но они не обращали на него никакого внимания. Когда командующий флотилией пожимал руки членам экипажа, бывший военный корреспондент Тиммлер делал снимки, становясь на колени, чтобы моряки казались повыше. Когда лодка развернулась и направилась в море, он все еще стоял на пирсе, размахивая фуражкой и снимая последние кадры.
Первое, чем их встретило море, была бомбежка.
Тайхман вдруг увидел, как на него летит бомба — неожиданно она оказалась прямо перед ним, округлая башня, огромная и желтая. Он услыхал крик и упал плашмя на палубу. Раздался лязг металла, ударяющего о металл.