— Так точно, господин капитан-лейтенант, — ответил старпом.
Никто уже больше не ругался. Возбуждение от предстоящего боя прошло — люди испытывали разочарование, усталость и опустошенность. Нервы их были напряжены до предела.
Когда часы показывали несколько минут десятого, лодка погрузилась.
Инженер-механик правильно распределил балласт и опустился на перископную глубину. Скорость, с которой он это сделал, поразила командира. И тут они услышали шум корабельных винтов, который быстро приближался. Подлодка располагалась точно по курсу конвоя.
Сначала над ними прошли корветы — слышно было, как на высокой ноте жужжат их быстрые винты. Потом послышалось громыхание сухогрузов. Их винты вращались медленнее и не всегда равномерно; тон был на октаву ниже, чем у корветов. Но не успели они пройти, как Лютке выстрелил.
Включили секундомеры. К каждому из них были прикованы десятки глаз. Тот, кто не мог видеть секундомер, тихонько считал. На 52-й секунде один за другим раздалось четыре взрыва. Подводники переглянулись и кивнули, словно говоря: «Да, Лютке знает свое дело».
Суда конвоя получили попадания.
— Они там, наверное, с ума сходят, — усмехнулся Ланген.
— Вы бы тоже сошли, — произнес Тайхман.
— Что там такое? — крикнул из рубки Лютке.
Ланген прокричал в ответ:
— Ну а теперь будете кофе? Он еще не остыл.
— Что-что?
— Кофе хотите?
— Слушайте, Ланген, вы меня достали со своим дурацким кофе.
— Я обращался к рулевому, господин капитан-лейтенант.
Лютке прорычал что-то, но никто не понял, что именно. Потом он спросил:
— На какой мы сейчас глубине, Ланген?
— На какой надо.
— Что?
— На какой надо, господин капитан-лейтенант. На перископной.
И он был прав. На море поднялась волна, но глубина была такой, какую и требовал командир, — 7 морских саженей. Как он ни старался, придраться было не к чему.
— Будьте внимательнее, Ланген. Я на минутку спущусь вниз. Собираюсь поднырнуть под конвой.
— Я всегда внимателен, господин капитан-лейтенант.
Винты сухогрузов вращались, как будто ничего не произошло, — ни медленнее, ни быстрее. Но шум их стал громче. То тут, то там раздавался треск ломающихся переборок. Акустик доложил, что слышит звуки тонущих кораблей.
— Глубина 30 метров. Убрать перископы, — приказал командир и покинул рубку, где остался один рулевой.
Конвой проходил у них над головой, вся эта гигантская армада. Казалось, ей не будет конца. Пока над лодкой шли сухогрузы, военные корабли не могли ее бомбить. Подводники это знали. Но сам звук вращающихся над головой винтов был неприятен и внушал тревогу. «Здорово командир придумал — поднырнуть под конвой», — думали моряки. Это было их единственным спасением, ничего другого он сделать не мог. Но моряки не хотели об этом думать, предпочитая восхищаться умом своего командира. Это придавало им бодрости. Сейчас им необходим был человек, которому они верили бы безоговорочно. Их жизнь была в руках командира, и они не могли ему не верить.