Помните? Вы кокетничаете со смертью. А теперь? Очевидно, вам уже не кажется приятным и почетным умереть за свою страну. Или за правду. Вы так боитесь смерти, что у вас нет мужества умереть даже за своего Бога». Тут Дибольт вскочил: «Это не так. Я не боюсь смерти. Я в любое время готов предстать перед Богом, если он призовет меня». — «А перед гестапо?» — «Да, и перед гестапо тоже».
Некоторое время разговор продолжался в том же духе. Я назвал Дибольта христианским мучеником из гостиной. «С христианами вечно одна и та же история, — сказал я, — сами они никогда не делают того, чему учат других. Кроме того, что можно сказать о церкви, которая учит — не убий, — а сама имеет воюющих епископов и армейских капелланов и к тому же благословляет солдат на битву? Что можно сказать о церкви, которая молится Богу, чтобы тот даровал победу над врагом? Шлемы долой, будем молиться!» — «Ты прав. Но по мне, все это очень грустно. Не вижу причин для смеха».
Чтобы сменить тему разговора, мой отец заговорил о политике. Он сказал, что власть изначально есть зло, поскольку ею всегда злоупотребляют. На это я ответил, что Бог сам нас этому учит. Более сильное дерево закрывает своей кроной слабое и лишает его солнечного света; слабый всегда погибает. То же самое и у животных — сильный поедает слабого. Таков Мир, сотворенный Богом, который вы, любители природы, так любите восхвалять. Вы взбираетесь на вершину горы, чтобы вкусить дыхание Божие, и не замечаете того, что лишаете при этом жизни червяка, оказавшегося у вас на пути. Вы славите Господа, создавшего все живое, и одновременно убиваете то, что он создал. Убийство, похоже, богоугодное дело. Я не вижу, чему тут можно поклоняться и что любить. И если вы скажете, что сила словно магнит притягивает слабых, а сильные способны противостоять этому притяжению, то я спрошу вас: кто должен сделать нас, молодых, сильными? Мы, очевидно, ответите вы. Ну хорошо, а сами-то вы сильные? Вот вы сидите тут и философствуете, мараете бумагу, пишете трактаты, которые никто не читает, и обсуждаете различные проблемы, в то время как другие люди убивают и погибают сами. Вы, словно испуганные животные в грозу, съежились от страха и забились в свои норы. Да вы должны снять шляпу перед самым юным солдатиком на фронте. Он рискует своей жизнью за то, что кажется ему правильным, ибо вы не смогли объяснить ему, в чем заключается истина. А вы чем рискуете? О человеке судят не по его идеям, знаниям и убеждениям, а по тому, ради чего он готов пожертвовать жизнью. Разве мое поколение виновато, что его заставили приносить жертвы идолу? Кто создал этого идола? Ну, в общем, примерно это я им и высказал. Ты можешь сказать, что я говорил это из чувства противоречия, но мне стало легче, и это мое единственное оправдание.