— Ты уверен, что мы ее проиграем?
— Не прикидывайся дурачком. В любом случае, никто не поверит, что мы ничего не знали о том, что наше правительство отправляло безвинных людей в лагеря.
Певица сообщила своей невидимой аудитории, что не любит оставаться ночью одна, и тут завыла сирена воздушной тревоги. Тайхман закурил сигару. У нее оторвался кусочек, он плюнул на него, чтобы приклеить, но, тем не менее, она зажглась.
— После войны мы сведем счеты с этими негодяями, можешь быть уверен, — сказал он.
— Мы?
— Да, мы. Все мы, фронтовики — армейские, моряки и летчики, — объединимся, и я могу тебе обещать, что даже боевые части СС к нам присоединятся. И тогда бандитам Гиммлера придет конец. Неужели ты думаешь, что немецкие солдаты, не говоря уж о профессиональных офицерах, будут рисковать на фронте жизнью ради того, чтобы господин Гиммлер убивал дома невинных людей?
— После войны никого из нас не будет в живых. Или мы будем копать канавы для союзников.
— Да, если мы будем воевать на подлодках, то нас точно не будет в живых, но…
— В войну вступила Америка. Это означает, что теперь союзники задавят нас численностью. На море и в воздухе они уже превосходят нас в двадцать раз. Мы не можем воевать в таких условиях. Мы можем только умереть.
— И ты думаешь, все эти шишки наверху знают об этом?
Радио заиграло польку «Триш-траш». Потом певец с голосом евнуха запел: «Тебе с женщинами везет…» Тайхману показалось, что Хейне слушает песню, но он вдруг выкрикнул:
— Да, они знают об этом. Если, конечно, они не идиоты!
— Ты все видишь в черном свете.
— Погоди минутку. Как ты собираешься завоевать Россию? Как ты собираешься завоевать Англию и Америку? Ты можешь мне это сказать? Это они нас завоюют. И наши генералы прекрасно это знают. Но они будут продолжать воевать.
— Союзники говорят о безоговорочной капитуляции.
— А ты на что надеялся? Ты думаешь, для Германии будет лучше закончить войну, положив все ее население? Хорош же такой патриотизм! Нет, наши генералы отлично знают, чем закончится для нас война, и, тем не менее, собираются воевать до последнего снаряда. И знаешь почему? Потому что они хорошие солдаты. И после войны…
— Ты думаешь, что после войны они останутся в живых?
— Высшие чины, как правило, не погибают в бою — у них гораздо больше шансов выжить, чем у простых солдат. И это для них очень важно, особенно если они проиграют войну, — они сядут писать мемуары. И в них расскажут нам, какие они были умные, как талантливо командовали войсками. Они расскажут нам, что, если бы те меры, которые они якобы предлагали, были приняты вовремя, война была бы выиграна. Но меры приняты не были, и в этом виноват, конечно, некий ефрейтор; тот самый ефрейтор, перед которым они стояли вытянувшись в струнку и орали «Хайль, мой фюрер!», когда он снисходил до того, чтобы дать им орден или маршальский жезл.