— Подождите у входа в мою каюту.
Тайхман ждал в течение двадцати восьми минут. Наконец, появился Паули, вошел в каюту и пригласил его.
— Будьте добры, доложите по форме.
— Матрос второго класса Тайхман явился по вашему приказанию, господин младший лейтенант.
Паули уселся на стул и скрестил ноги. Тайхман стоял перед ним по стойке «смирно». Паули очень тщательно, не торопясь, набил трубку. Тайхману редко приходилось видеть его так близко. Паули было около пятидесяти. Сморщенным желтым лицом, зелеными глазами с набрякшими веками, складками нависавшими над ними, губами голубоватого оттенка, всегда сжатыми и презрительно искривленными, он походил на ядовитого гоблина. Губы его раздвинулись, образовав удивительно правильное круглое отверстие, куда он вставил свою трубку.
— Подайте мне эту полоску бумаги. Да, вон ту, что лежит на столе.
Паули свернул ее жгутом.
— А теперь будьте добры дать мне огоньку.
Тайхман вытащил из кармана зажигалку и протянул ее капитану.
— Нет, зажгите ее сами. Вот так.
Паули зажег жгут и поднес его к трубке.
— Видите ли, я всегда прикуриваю от бумаги — терпеть не могу запаха газа.
«Как гладко он это все разыграл, — подумал Тайхман. — Интересно, сколько ему пришлось репетировать, чтобы добиться такой гладкости».
— Для того чтобы твердо выучить, что нужно вносить в судовой журнал, а что — нет, вы будете стоять на часах семь дней подряд. И запомните на будущее — в журнал записывают важные события. Только самые важные. Можете идти.
Тайхман пошел в рубку и попросил главного старшину показать ему судовой журнал. Тот протянул ему новенькую, только начатую книжку.
— А где старый?
— Его нет..
— Я вижу, он ничего не делает наполовину.
— Да, Паули такой.
Тайхман снял форму и сел в кубрике играть в дурака со Штолленбергом и Бюловом.
— Похоже, ты у нас теперь будешь вечным часовым, — заметил Бюлов.
— Да, буду. Мне просто не нравится, когда на меня писают собаки, как на эсэсовцев, охраняющих штаб-квартиру партии. Я не могу стоять так же неподвижно, как они.
— Зато научишься играть в карты. Ты уже второй раз продуваешь.
Тайхман взял бутылочку пива.
— Смотри, чтобы тебя не поймали. Когда стоишь на часах, пить запрещается.
Пиво ему мало помогло. Он знал, что Паули — свинья, но никак не предполагал, что это очень хитрая свинья, и потому расстроился.
Вошел Паули с новым старпомом. Никто не встал по стойке «смирно» — в свободное время от матросов этого не требовалось. Командир велел открыть рундуки. В них все было точно так же, как и раньше. Они были чистые, форма и белье — тоже. Но не у всех белье лежало ровной стопочкой на верхней полке. Хуже того, один матрос хранил его на второй полке, а другой — на третьей. Паули взмок от усердия, выбрасывая вещи матросов на пол.