Сто первый. Буча - военный квартет (Немышев) - страница 95

Двери кунга распахнулись.

Синие ворота. Иван через головы видит — дерево ветвистое у ворот. Заглохли моторы. Голоса снаружи: рявкает кто-то, знакомо так рявкает:

— В душу, в гробину, в маму растасую, разэтакую!

«Ну, наконец-то, я дома!» — вскинул Иван сумку на плечо.

Народ впереди заворочался. Со двора орут:

— Старший кто? Выводи по отделениям.

— Какие нах…отделения, вот список. По списку. Кузнецов, Пальянов, Реука…

Ивану на ухо Костя шепчет:

— Двое их было или трое, ягрю, не помнишь?

Иван не сообразил сразу, его толкают со всех сторон.

— Кого трое-то, ты о чем, Костян?

— Седых, Знамов… — откуда-то снизу.

— Я, я, — протискивается Иван к выходу.

— Убитых, ягрю, трое, или двое? — вслед ему Костя. — Видел?.. Один… голова прям синяя, ягрю… мясо прям живое, а не голова.

— Романченко…

Не дослушал Иван старшину, прыгнул с борта. Растолкали их в стороны. Иван теперь с Саввой во второй шеренге. Костя где-то впереди за головами. Иван видит его затылок, и отчего-то не по себе ему стало. Чего такого Костя сказал? «Счетовод хренов, — и мурашки по спине. — Это я с непривычки. Отвык, отвык. Эх, Шурка…»

На плацу офицеры — все как будто с одного конвейера — серые.

«Лица у них одинаковые, — соображает Иван, — серость окопная». Он сумку пихнул под ноги и слышит — перед строем говорят:

— Вы приехали… на войну. Сегодня, можно сказать, на ваших глазах погибли двое солдат, таких же парней, как и вы. Добро пожаловать, можно сказать, в ад. Кто приехал по недоразумению, есть время уехать, нах… обратно. Ага, вот подсказывают. Трое. Третий умер по дороге в госпиталь. Думать, нах… время есть… целая минута, пока не подойдет комендант.


Вернувшись в комендатуру, Колмогоров внутри комендантского двора под ветвистым каштаном обнаружил начальника штаба полковника Духанина, невысокого человека с красным лицом и вечно озабоченным взглядом сорокалетнего штабиста. Тот в своей манере, нудным скрипучим голосом, отчитывал за что-то майора Полежаева, начальника инженерной службы. Полежаев икал, тер припухлые веки, жмурился на выбравшееся из-за крыши штаба скучное осеннее солнце.

Колмогоров сказал Духанину, чтобы тот собрал офицеров, мельком глянул в тяжелое оплывшее лицо Полежаева.

В своем кабинете он уселся за стол и стал что-то чиркать в блокноте.

Луч из окна жирной биссектрисой разделил стол на две половинки.

Комендант рассеянно проследил взглядом по лучу и уставился в желтовато-мутное оконное стекло, наполовину заложенное мешками с песком. Так и сидел, пока вошедший незаметно Тимоха, не отвлек его.

— Стучаться забыл? — недовольно буркнул Колмогоров.