потому что высокий гость изображает доктора Ливингстона в поисках водопада
Виктория.
Денис вернулся к гостинице, но у кованых ворот принял вправо и пошел вдоль
забора. Там была еле заметная тропинка, выглядывавшая из густой травы, будто
притворившийся спящим ребенок. Мучало сознание ошибки, которая еще не
совершена, но уже необратима. Даже не ошибки, а стыдной опасности, и ты в нее
вляпался. Будто забрел в брошенный деревенский сортир с гнилым полом,
ненароком провалился и сидишь уже по горлышко, потому что стеснялся позвать на
помощь. Теперь стесняешься уже по другому поводу — что окружающая среда
преодолеет судорожно сплюснутые губы и станет твоей внутренней. При этом дно
не нащупывается. Через минуту будешь проклинать свою стеснительность и
брезгливость. Но это будут недолгие переживания. Потом ни их не будет, ни
вообще ничего — даже погашенной густой прохладной вонью мысли "Хоть бы уж
совсем не нашли".
Немало лет назад здесь, видимо, была улочка, упиравшаяся в лужок, отчеркнутый
сосняком. Спутанные кусты шиповника и еще какой-то неласковой дичи торчали
несколькими маловнятными периметрами, будто раньше окружали дома. Денис хотел
проверить свою догадку, но вдруг резко передумал, потому что устал. Он
огляделся и обнаружил, что боковое зрение не обмануло — из кустов, как раненый
комиссар, выползла и косо припала к земле серая от ветхости скамейка. Видимо,
потому организм и дал сигнал об усталости. Упрекать его Денис не стал, а
покорно дошагал до скамьи, проверил ее на прочность, удобно сел и вскрыл
пачку. Не зря ж покупал, в конце концов. Мысль о том, что за пять лет можно
вообще отучиться курить, показалась забавной. Мысль о том, что, продержавшись
пять лет, глупо срываться ни с фига — смешной. Тот факт, что при себе не было
ни спичек, ни зажигалки — просто ржачной.
Ржать Сайфиев не стал, потому что кусты робко зашуршали. Денис насторожился,
но быстро все разглядел и успокоился. Боком, как краб, в траву вдвинулась
рыжая с белым собачка с две ладони величиной. Не выдергивая хвоста, прочно
засевшего между ног, она принялась крутить кренделя, постепенно приближаясь к
скамейке, на которой сидел Сайфиев. Дениса в десятилетнем возрасте примерно
такая шавка больно цапнула повыше пятки. Он неделю хромал, собак ненавидел
год, и изживал эту ненависть до сих пор.
Денис посвистел. Собачка дернулась назад и слегка оскалилась, словно негромкий
свист был для нее сигналом к достойному отступлению. Змеи ее запугали, что ли.
— Собака, ты чего боишься? Иди сюда, — пригласил Денис, похлопав себя по
голени.
Собака сделала пару шагов почти по прямой к Денису, но вдруг застыла.