За плечом Дениса тонко сказали:
— Ma'may***.
Денис вздрогнул и оглянулся. Рядом, касаясь ярко-желтым платьицем волокнистой
древесины скамьи, стояла белобрысая девочка лет пяти.
— Вот ты Чингачгук, — сказал Денис почти ровным голосом. — Ты откуда взялась?
И что за Мамай?
Девочка коротко посмотрела на него, как неинтересную картинку в книжке, и
снова уставилась в собачку. Глаза у нее были зеленовато-карими и очень
спокойными. Лицо — нежным и белым, как свеча.
— Девочка, ты чья? Ты из гостиницы? Тебе можно одной гулять? — спросил Денис.
Он знал, что не умеет обращаться с детьми, ему это сестра тысячу раз говорила,
да и сам он видел, что племянник Димка его и не слишком любит, и не уважает
совсем. Но одно дело Димка, здоровый дурак с чугунной головой, которого Денис
тоже не сказать чтобы обожал. Другое — девочка на вечерней опушке. Ее надо
было как минимум отвести к людям, не напугав при этом.
Денис не дождался ни ответа, ни повторного взгляда и терпеливо осведомился:
— Тебя как зовут? Ты не глухая?
По нулям.
— Милая, ты по-русски понимаешь?
Денис подозревал, что найти на территории республики пятилетнего человека,
знавшего татарский и не знавшего при этом русский, в наше суровое время
практически невозможно. Тем не менее, он прищурился, вспоминая, и, слегка
запинаясь, спросил:
— Qizim, sin rusзa belдsenme?****
— Ma'may, — повторила девочка, не отрывая глаз от собачки.
Голову дернул отчаянный визг. Денис вздрогнул, решив, что это девочка верещит,
не раскрывая рта. Потом сообразил и посмотрел на псинку. Собачка припала к
земле, крупно дрожа и не отрывая взгляда от девочки. Передними лапами она
слабо возила по траве, желая отползти задним ходом, но нижняя половина пса
была будто воткнута в землю. Визг выпадал из оскаленной пасти неровными
отчаянными кусками.
— Собака, ты чего? — ошарашенно спросил Денис.
Собака не отвлеклась на него. Она была целиком занята пожиравшим ее ужасом.
Денис подумал, что сейчас рехнется, и решительно встал со скамьи, чтобы
успокоить животное. Или заткнуть ему рот каким-то другим способом — пока оно,
в конце концов, не испугало ребенка. И тут собака заткнулась сама — резко,
будто раздавленная сапогом.
Денис остановился на полдороге, не понимая, в чем дело. Собака сидела все в
той же позе, словно прибитая к земле гвоздем-двухсоткой, но ныть перестала,
зубы спрятала, а глазами рыскала по сторонам. Передние лапы перестали елозить,
а потом вовсе расслабились. Шавка тряпкой опала в траву, затем перекинулась на
бок и принялась деловито вылизываться. Видимо, после припадка там было что