Уехать можно было еще две недели назад, да и Петя торопил, но Варя все тянула, ждала непонятно чего.
Жалко, с Соболевым рассталась плохо, обиделся Соболев. Ну да бог с ним. Такого героя быстро кто-нибудь утешит.
И вот пришел день, когда нужно было прощаться с Эрастом Петровичем. С утра Варя была на нервах, закатила бедному Пете истерику из-за потерявшейся брошки, потом расплакалась.
Фандорин оставался в Сан-Стефано – с подписанием мира дипломатическая возня отнюдь не заканчивалась. На станцию он пришел прямо с какого-то приема – во фраке, цилиндре, белом шелковом галстуке. Подарил Варе букет пармских фиалок, повздыхал, попереминался с ноги на ногу, но красноречием сегодня не блистал.
– Мир ч-чересчур хороший, – ответил он. – Европа его не признает. Анвар отлично п-провел свой гамбит, а я проиграл. Мне дали орден, а надо бы под суд.
– Как вы к себе несправедливы! Ужасно несправедливы! – горячо заговорила Варя, боясь, что выступят слезы. – За что вы все время себя казните? Если бы не вы, я не знаю, что бы со всеми нами было…
– Примерно то же мне сказал Лаврентий Аркадьевич, – усмехнулся Фандорин. – И п-пообещал любую награду, какая в его власти.
Варя обрадовалась:
– Правда?! Ну слава Богу! И чего же вы пожелали?
– Чтобы меня отправили служить куда-нибудь за т-тридевять земель, подальше от всего этого. – Он неопределенно махнул рукой.
– Глупости какие! И что Мизинов?
– Разозлился. Но слово есть слово. К-кончатся переговоры, и поеду из Константинополя в Порт-Саид, а оттуда пароходом в Японию. Назначен вторым секретарем посольства в Токио. Дальше уж не б-бывает.
– В Японию… – Слезы все-таки брызнули, и Варя яростно смахнула их перчаткой.
Зазвенел колокол, паровоз дал гудок. Из окна вагона высунулся Петя:
– Варенька, пора. Сейчас отбываем.
Эраст Петрович замялся, опустил глаза.
– Д-до свидания, Варвара Андреевна. Был очень рад… – И не договорил.
Варя порывисто схватила его за руку, часто-часто заморгала, сбрасывая с ресниц слезинки.
– Эраст… – внезапно вырвалось у нее, но слова застряли, так и не выплеснулись.
Фандорин дернул подбородком и ничего не сказал.
Лязгнули колеса, вагон качнулся.
– Варя! Меня увозят без тебя! – отчаянно крикнул Петя. – Скорей!
Она оглянулась, еще секунду помешкала и вскочила на поплывшую вдоль перрона ступеньку.
– … и первым делом горячую ванну. А потом в Филипповскую и пастилы абрикосовой, которую ты так любишь. И в книжную лавку за новинками, а потом в университет. Представляешь, сколько будет расспросов, сколько…
Варя стояла у окна и кивала в такт счастливому Петиному лепету. Все хотела насмотреться на черную фигуру, что осталась на платформе, но фигура вела себя странно, расплывалась. Или с глазами что-то было не так?