– Ваше превосходительство, – возмутился Перепелкин. – Надеюсь, вы не допустите, чтобы в вашем присутствии шла азартная игра?
Но Соболев отмахнулся от него, как от докучливой мухи:
– Бросьте, капитан. Не будьте занудой. Хорошо вам, вы в своем оперативном отделе какой-никакой работой занимаетесь, а я весь заржавел от безделья. Я, граф, сам не играю – больно натура неуемная, – а посмотреть посмотрю.
Варя увидела, что Перепелкин смотрит на красавца-генерала глазами прибитой собаки.
– Разве что по маленькой? – неуверенно протянул Лукан. – Для укрепления боевого товарищества.
– Конечно, для укрепления и исключительно по маленькой, – кивнул Зуров, высыпая из ташки на стол запечатанные колоды. – Заход по сотенке. Кто еще, господа?
Банк составился в минуту, и вскоре в палатке зазвучало волшебное:
– Шелехвосточка пошла.
– А мы ее султанчиком, господа!
– L'as de carreau.[11]
– Ха-ха, бито!
Варя подошла к Эрасту Петровичу, спросила:
– А что это он вас Эразмом называет?
– Так уж п-повелось, – уклонился от ответа скрытный Фандорин.
– Эхе-хе, – шумно вздохнул Соболев. – Криденер, поди, к Плевне подходит, а я все сижу, как фоска в сносе.
Перепелкин торчал рядом со своим кумиром, делая вид, что тоже заинтересован игрой.
Сердитый Маклафлин, сиротливо стоя с шахматной доской под мышкой, пробурчал что-то по-английски и сам себя перевел на русский:
– Был пресс-клаб, а стал какой-то прытон.
– Эй, человечек, шустовский есть? Неси! – крикнул гусар, обернувшись к буфетчику. – Веселиться так веселиться.
Вечер и вправду складывался весело.
Зато назавтра пресс-клуб было не узнать: русские сидели мрачные и подавленные, корреспонденты же были взвинченны, переговаривались вполголоса, и время от времени то один, то другой, узнав новые подробности, бежал на телеграфный пункт – произошла большущая сенсация.
Еще в обед по лагерю поползли какие-то нехорошие слухи, а в шестом часу, когда Варя и Фандорин шли со стрельбища (титулярный советник учил помощницу обращаться с револьвером системы «кольт»), им встретился хмуро-возбужденный Соболев.
– Хорошенькое дело, – сказал он, нервно потирая руки. – Слыхали?
– Плевна? – обреченно спросил Фандорин.
– Полный разгром. Генерал Шильдер-Шульднер шел напролом, без разведки, хотел опередить Осман-пашу. Наших было семь тысяч, турок – много больше. Колонны атаковали в лоб и угодили под перекрестный огонь. Убит командир Архангелогородского полка Розенбом, смертельно ранен командир Костромского полка Клейнгауз, генерал-майора Кнорринга принесли на носилках. Треть наших полегла. Прямо мясорубка. Вот вам и три табора. И турки какие-то другие, не те, что раньше. Дрались как черти.