Судя по всему, ему стоило доверять себе.
Солнце уже вот-вот должно было зайти, хотя из этой части замка видеть это было невозможно. На северо-востоке над горизонтом низко нависали грозовые тучи, мрачные, с серыми краями, мало-помалу охватывая и будто всасывая в себя все небо. Гриффин отошел от шкатулки, чтобы бросить в жаровню еще охапку торфа. Тот тотчас же затрещал и загорелся.
– Думаю, я по-настоящему никогда в это не верил, – сказал он.
Алекс кивнул.
– Многие считали, что твой отец слишком долго медлил, вместо того чтобы рассказать тебе о твоем предназначении. А смертное ложе по многим причинам не лучшее место для того, чтобы отягощать юную душу таким бременем.
Гриффин поворошил в жаровне старые уголья и новое топливо, чтобы огонь разгорелся поярче.
– Однажды я потребовал у отца, чтобы он рассказал мне, потому что подумал, что он хочет сохранить все это для себя одного. Будто он собирался жить вечно.
– А теперь?
– Теперь…
Гриффин бросил кочергу и снова сел за стол.
– Теперь я считаю, что он просто хотел оградить меня от этого. Защитить от опасности.
Гриффин взял из шкатулки письма и безделушки и разложил на столе: потускневшее кольцо, лоскуток красновато-пурпурной ткани, рукоять ножа, локон и горсть монет.
– Я знаю, что ты сделал, Алекс, – сказал он спокойно.
Наступила пауза.
– Язычник?
Он расслышал в голосе Алекса смущение и напряжение.
– Ты знал, что у меня это есть? – спросил Гриффин, показывая ему серебристый ключ.
Он услышан, как Алекс шумно втянул воздух.
– Откуда он у тебя?
– Из того самого источника, из которого ты пытался его получить. От де Луда.
За спиной Гриффина воцарилась тишина.
– Что ты собирался с этим делать, если бы тебе удалось его получить? – спросил Гриффин.
Он услышал, как тяжело ступают сапоги Алекса, когда тот обошел стол и приблизился. С его лица сошла вся краска. Оно стало мертвенно-белым.
– Хочу сказать, что отдал бы его тебе.
Гриффин откинулся назад, опираясь спиной о стену:
– Да. Я бы тоже этого хотел.
Алекс сел верхом на скамью и подался вперед.
– Я столь многого не рассказал тебе, Язычник.
– Знаю. И почему же?
Алекс отер ладонь о волосы.
– Сначала просто потому, что ты не хотел ничего знать. Много лет ты был воинственно настроен против всего этого.
– Так и было. Но ведь предполагалось, что ты должен быть моей защитой и опорой. Разве не так, а, Наблюдатель?
– Да, я из тех, кого называют Наблюдателями. Мы наблюдаем, Гриффин. И защищаем. Но мы защищаем тебя, чтобы ты охранял сокровища. Мы связаны клятвой охранять сокровища.
– А не меня, – сказал Гриффин, и это было не вопросом, а утверждением.