Ветер стих внезапно, ушел за мгновение, будто бы его и не было. Океан стал затихать, усмиряя разбушевавшиеся воды и оставляя «Морскую звезду» в покое. С неба поспешно уходили облака, открывая взору ясное звездное небо с полной луной. Гарен внезапно расслабился, опустил руки и убрал щит, а ледяная пелена больше не продвинулась ни на шаг. Кемерон удивленно убрала и свой купол, не веря собственным глазам. Все исчезло, испарилось, буря ушла, так и не забрав свои жертвы.
И застывшими мраморными статуями на палубе стояли три нереиды.
Ко мне тихой и медленной походкой шла рыжеволосая нимфа. Остановилась всего в шаге, не отрывая взгляда от лица.
— Не держи на нас зла… — она протянула руку и легким касанием, похожим на дуновение ветра, вытерла слезы с моей щеки. — Мы не возьмем. Они нам не нужны…Мы получили все, что хотели. И даже больше того…
Фигуры таяли, растворялись в лунном свете, уходили. Бессердечные, жестокие, непонятные…
— Шейн, — сзади тихо подошел Фил, положил руку мне на плечо. — Чего ты так переживала? Ну дарханы, оружие ценное, особенно для мастера… но я б тебе новые купил… Правда.
— Когда-нибудь я точно тебя убью, — зло ответила я, выплескивая напряжение. — За то, что лезешь не в свое дело. Правда.
Подобрала валяющиеся на досках клинки и пошла в каюту. Гори оно все синим пламенем…
— Лиз?
Колдунья неохотно оторвалась от просмотра целого вороха отчетных документов и недовольно нахмурилась. В голове четко пульсировал мощный телепатический зов, но вот разговаривать с мужчиной, его приславшим, у нее не было ни малейшего желания.
— Лиз, ты меня слышишь. Я знаю. Нам нужно поговорить, — настойчивый тон, не признающий отказов.
— Нам с тобой вот уже двадцать пять лет не о чем разговаривать, — презрительная усмешка на полных чувственных губах женщины.
— Ты глубоко заблуждаешься, милая. Одна из неплохих причин для разговора — Шейн, — вкрадчивый ироничный шепот.
— Мы все решили еще тогда, что же вдруг изменилось? — колдунья присела в мягкое кресло, закрыв глаза и успокаивая дыхание. Нельзя, чтобы он понял, как в действительности ей тяжело сохранять невозмутимость.
— Я тебе не верю.
— Не кажется ли вам, многоуважаемый, что с этим заявлением вы немного опоздали? — она не удержалась от едкого замечания.
— Ты солгала мне. Она моя…
— Нет, — руки волшебницы впились в подлокотники, оставляя видимые вмятины на дереве. — Она не твоя дочь! И я не раз тебе это говорила.
— Ну зачем же так нервничать? — наигранное волнение. — Мне, например, кажется странным, что ты так рьяно меня к ней не допускала на протяжении всего этого времени. Словно боялась, что однажды я все же с ней встречусь.