Особенно занимал его четвертый, последний этаж. Тот был меньше остальных: такая надстройка, мансарда, что ли. В ней располагались зал особо ценных, редких и старинных единиц хранения (для доступа в который требовался специальный допуск) и служба главного инженера: помещения со всякими техническими штуковинами типа барометров, термометров, психрометров; стояли там какие-то лаборантские шкафы с сосудами причудливой формы, и вообще было таинственно и внушительно. Здесь, на четвертом этаже, чувствовался дух настоящей науки, возвышающейся над мелочностью земной суеты.
Здесь и всегда-то было малолюдно, и люди все были негромкие, солидные. А теперь лишь дежурная особого зала, позвякивая связкой ключей, запирала высокую двустворчатую дубовую дверь и набирала известный только ей шифр на панели электронного замка. Короткий зуммер, щелчок – и, бегло улыбнувшись Игорю на ходу, она проходила через вестибюль к лестнице и начинала спускаться к выходу. У Игоря это вызывало ассоциации с капитаном, покидающим корабль последним.
Но вообще-то последним шел вниз он сам, Артемьев. Он нарочно выжидал на четвертом этаже, стоя возле окна торцевой стены. Оно выходило на соседний двор, старый, густо заросший давным-давно одичавшими яблонями, сиренью, бузиной и шиповником. Дальше была видна улица в перспективе, а так как здание библиотеки стояло на возвышенности, то обзор из этого небольшого окна открывался чуть ли не на полгорода. Особенно хорош был этот вид в дождь: тогда город казался плывущим сквозь призрачный туман... а откуда и куда, не ведал никто.
Выждав немного, Игорь, на этот раз уже совсем один, шел вниз по гулким помещениям под сводами высоких потолков. Шел спокойно и уверенно, шум его шагов разносился далеко, и когда он выходил на парадную лестницу, все уходящие, сами не замечая того, поворачивали к нему головы. А он ступал размеренно, чуть-чуть рисуясь: молодой, рослый, стройный, плечистый, да еще со всеми боевыми наворотами. Он, конечно, выглядел эффектно и знал это.
Теперь полагалось принять под роспись у всех ключи. Приученные к порядку библиотечные делали это споро, и процедура занимала не больше пяти минут. Каждый ключ вешался на свой крючок в железном ящике, после чего сдающий расписывался в журнале. По завершении этой процедуры охранник закрывал и опечатывал ящик.
Сдача ключей подходила к концу, когда входная дверь шумно распахнулась: явился дежурный сигнализаторщик Александр Павлович Кореньков, или просто Палыч – оживленный и чуть поддатый.
– Здорово, бабы! – радостно заорал он от самой двери, вздымая руку подобно памятнику. – Здорово, охрана!