Шут замер, просто заиндевел. Довольный собой лекарь прекрасно это почувствовал, но не отстранился.
— Где твоя комната? — поинтересовался он.
— Двумя этажами ниже, — больше пока не рискуя паясничать, и все еще переваривая услышанное, отозвался Шельм.
— Хорошо. Идем, — бросил лекарь уже на ходу, протягивая ему руку.
Шут не принял. Фыркнул, гордо вскинул голову и пошел рядом с ним, демонстративно убрав руки в карманы. Лекарь не стал настаивать. Зачем? Но, спустившись на этаж ниже, они столкнулись с пышущим самодовольством наследником. Толстенький, низкорослый, напоминающий воздушные шарики, которые продавали, порой, на ярмарках. Завидев их, он тут же осклабился.
— Идете, голубки, — протянул он ехидно, скользя каким-то явно нездоровым сальным взглядом по Шельму. — Так значит, папенька, все же тебя убедил, — выпятив грудь, а точнее брюхо, которое у него было даже больше, чем у родителя, протянул он.
Лекарь сдвинул брови. Глупый королевич намека не понял. Шельм, тоже недолюбливающий Воровека, схватил лекаря за рукав и потянул в сторону к лестнице на нижний этаж, осознав, что такими темпами страна может лишиться наследника. Мальчишка явно не знал, когда нужно остановиться и вообще, как следует вести себя с человеком, от которого в самое ближайшее время будет зависеть твоя жизнь и здоровье.
— Убедил, королевич, — попытался сгладить эффект от его слов шут. — Вот видишь, бежим собираться, и тебе того же советуем.
— Посоветуй мне еще, — осклабился тот, и когда Шельм, целенаправленно буксируя за собой все еще не проронившего ни слова, но хмурого как туча, лекаря, проходил мимо него, потной ладошкой шлепнул его по попке и тут же взвыл.
— Ай!
Захрустели кости. Не перелом, конечно, но болезненно.
— Пусти! Пусти, урод драконий, я папе пожалуюсь! Он тебя повесит, лекарь!
— Ставрас, хватит, — попытался урезонить Ригулти Шельм.
Тот молчал, продолжая сдавливая запястье принца, посмевшего распускать руки. А потом шагнул к нему и очень ровным голосом произнес:
— Слышал слухи, что Шельм — мой любовник?
— Слышал! Пусти, гад!
— И что же тебя натолкнуло на мысль, что я позволю всяким там толстопузам лапать то, что принадлежит мне?
— Как ты меня назвал?! — но лекарь сдавил чуть сильнее. Королевич осекся, но потом все же осмелился вякнуть: — Он не твоя собственность, он на королевской службе, а значит…
— Ни черта это не значит, — все так же ровно, обронил Ставрас. — А теперь будь послушным мальчиком, Боровок…
— Я Веровек!
— Так вот, Боровок, повторяй за мной. Шельм… Ну?
— Шельм…
— Ландышфуки.
— Ландышфуки…