В глазах шута мелькнуло победное ехидство, он явно собирался посмеяться, ответив на просьбу колкостью, и Ставрас был готов к этому. Но неожиданно взгляд голубых глаз потух. Шельм придвинулся к нему вплотную, уткнулся лицом в область шеи и прошептал, словно извиняясь за все сегодняшние шалости:
— Я позову тебя, если не смогу справиться сам. Придешь?
— Приду.
13.
Утро для Ставраса началось с ломоты во всем теле.
Глубоко вздохнув, он рискнул открыть глаза и обозреть себя в пространстве и времени. Как он и думал, виноват во всем был снова голубоволосый мальчишка, вольготно раскинувшийся на нем. Причем не только голову на груди устроив, как на подушке, и за шею рукой обняв, но и ногу поперек бедер закинув. Да, так они с ним еще не просыпались. Как удобно было в лесу… Шельм всегда спал к нему спиной, потому что так теплее, а тут, по-видимому, расслабился в нормальной постели-то, вот Ставрасу теперь и расхлебывать.
Он вздохнул чуть глубже и шут сразу же зашевелился, повернул голову и открыл заспанные глаза.
— М?
— Мне вот интересно, а это правда, что вы всегда контролируете свой сон? — зачем-то перебирая пальцами волосы у него на затылке. Интересно, а это нормально, что они такие мягкие у парня, а не у девушки?
— Правда, — лениво отозвался тот и уткнулся лицом ему в грудь, зевая.
— Не выспался? — участливо осведомился лекарь.
— Не-а. Репетирую, как буду всем демонстрировать, что ты мне всю ночь уснуть не давал, — откликнулся тот и снова поднял голову, глаза у него смеялись.
Ставрас мученически вздохнул.
— А мне, видимо, остается только старчески кряхтеть от ломоты во всем теле, так что ли?
— Да, ладно. Тоже мне старик нашелся, да тебе внешне никогда не дашь больше тридцати!
— Зато тебе никогда не дашь твои не полные двадцать один.
— С чего это вдруг?
— С того, что выглядишь ты старше, хотя в толк не возьму, почему. Лицо у тебя совсем мальчишеское, улыбка и того хуже, почти детская, а вот глаза… Да, наверное, они и портят всю картину.
— Почему они? — из взгляда шута исчезли смешинки.
— Потому что, словно пеплом припорошены, когда смотришь по-настоящему, а не паясничаешь, как всегда.
— Если я всегда паясничаю, то когда же ты успел разглядеть мои настоящие глаза, а? — улыбнулся Шельм, но Ставрас уже не настроен был шутить и тем более пикироваться.
— Не сразу. Но все же как-то разглядел. Вставать пора, и так залежались.
— Угу, — рассеянно отозвался явно смущенный его откровенностью шут, и сполз с кровати. Потянулся всем телом, встав на носочки и закинув руки за голову, и потопал одеваться. Ставрас последовал его примеру.