— Став… рас… ммм…
— Скажи, ты за ужином не наелся, решил меня на десерт схарчить? — слизывая с прокушенной губы кровь, полюбопытствовал лекарь, нависая над проснувшимся шутом сверху.
— Нет! — запротестовал тот, но где-то совсем рядом всхрапнул Веровек, и шут прикусил язык, вовремя вспомнив, что орать не стоит.
— Тогда в чем дело? — настойчиво полюбопытствовал лекарь.
— Что твоя рука делает у меня за пазухой? — осведомился шут сдавленным полушепотом, грозно сверкая глазами. Правда, на заспанной мордашке это, честно признаться, смотрелось не очень, но Ставрас не спешил сказать ему об этом.
— Любопытствует, — невозмутимо обронил лекарь.
— И как?
— Пока всем довольна, тепло, мягонько и есть за что ухватиться.
— Хватит!
— Почему?
— Да, пусти же! — попытавшись самостоятельно избавиться от его конечности в непосредственной близости от живота и того, что ниже, выдохнул Шельм возмущенно.
— Нет. Лежи смирно, а я продолжу, — с улыбкой заявил Ставрас, внимательно наблюдая за ним. — Или напомнить, что ты сам этого страстно желал, Ландышфуки?
— Но не при королевиче же! — нашелся шут, впиваясь пальцами в его запястье.
Лекарь долго смотрел на его даже в темноте заметно раскрасневшееся лицо, а потом все же примирительно произнес:
— Ты прав, — убрал руку, поднялся и потянул Шельма за собой.
— Куда ты меня ведешь? — плетясь за ним, поинтересовался тот, судорожно соображая, что будет делать, если Ставрас продолжит свои приставания.
— Как куда? — притворно изумился лекарь. — В кустики, конечно. Где еще двое мужчин могут всякими непристойностями заняться?
— Не буду я с тобой этим заниматься! — не выдержав, вскричал шут и тут же оказался притиснут к шершавой коре ствола исполинского дерева.
Ставрас уперся ладонями по обе стороны от его лица и выдохнул, склонившись к губам и не отрывая взгляда от затравленных глаз нахального мальчишки.
— Это почему же? — с легкой угрозой в голосе, спросил он.
Шут отвернулся. Не долго думая, Ставрас склонился еще ниже и заскользил губами по его напряженной шее, на которой отчаянно билась жилка, отмеряя бешеный пульс.
— Боишься, что сделаю больно? — предположил лекарь, щекоча дыханием мгновенно покрывшуюся мурашками кожу, и не переставая целовать его в шею.
Шельм медленно поднял руки и вцепился в его предплечья. До синяков.
— Я буду нежен, — даже не заметив этого, продолжил увещевать Ставрас.
Шут шумно глотнул и все же вытолкнул из сдавленного шоком горла:
— Я… я не сплю с мужчинами.
— Что? — не отрывая губ от его волнующе нежной кожи, уточнил Ставрас.
— Совсем. Мне нравятся женщины, — продолжил каяться загнанный в угол шут. — Даже сейчас мне снилась пышногрудая красотка, пока ты приставать ко мне не начал.