— А почем я знаю?
— Но ты же лекарь и знаешь о драконах куда больше любого человека и, кажется, даже дракона, — покосившись на притихшую Дирлин, убежденно произнес он.
— Даже если знаю, не скажу.
— Но…
— И никаких но, укладывайтесь, давайте. И тебя, Шельм, это тоже касается.
— А я что, я ничего, — душераздирающе зевая, отозвался тот. Поднял тяжелую голову с его плеча и вынул из кулона одеяло.
Роксолана одобрительно присвистнула и поплелась на одеяло к Дирлин. Веровек улегся рядом с ними под своим отдельным одеялом, а Шельм со Ставрасом с другой стороны костра. Лекарь уже привычным жестом подгреб сонного шута к себе, обнимая и зарываясь лицом ему в волосы. И правдоподобно сделал вид, что заснул. Шут теперь уже даже не помышлял возмущаться на его самоуправство, напротив, поймал себя на том, что принимает такие вот совместные ночевки, как нечто само собой разумеющееся. И, если раньше он был категорически против такого вот своего положения, в качестве личной постельной грелки при Драконьем Лекаре, то теперь ему стало глубоко плевать на все предрассудки. Со Ставрасом ему было тепло и уютно, и он уже давно ничего не хотел менять в сложившихся у них отношениях.
Словно расслышав его мысли, Ставрас фыркнул ему в волосы и привлек к себе еще ближе. Ему хотелось бы бросить все, подняться и отправиться на встречу с ветром, так не вовремя запустившем в волосы свою воздушную пятерню, но он не мог оставить этих детей. Хотя, наверное, в другое время, все же решился бы не надолго переложить ответственность за них на Шелеста. Но Шельм, мерно сопящий под боком все еще не до конца оправился, да и не спал еще, поэтому он остался лежать. А потом шут неожиданно перевернулся в его руках, и уткнулся лицом ему в грудь.
— Ставрас? — не громче дыхания позвал он.
— Знаешь, на этот раз сплю я.
— А кто тебе вообще нравится?
— Хм?
— Ну, я имею в виду, тебе люди вообще нравились когда-нибудь?
— Нравились, но в том смысле, о котором ты говоришь, лишь однажды.
— Давно?
— Очень.
— Ясно.
— И чего это ты заинтересовался?
— Просто подумал, что такой, как ты, сейчас уже вряд ли сможет заинтересоваться человеком.
— Почему?
— Опыт, прожитые годы…
— Угу, ты еще скажи ранняя импотенция.
— Ну, знаешь, в это я уж точно никогда не поверю.
— О, неужели, так веришь в мою мужскую силу?
— Конечно, верю, — выдохнул ему в грудь шут, поднял голову и посмотрел в глаза. — Так кто тебе больше нравится, девушки или мужчины?
— Я же сказал, что мне когда-то нравился лишь один человек.
— А драконы?
— Девушки.
— А тот человек?
— Был мужчиной. Но это был единичный случай в моей практике.