— И куда же вы так стремитесь? — спросил он.
— Что? — встрепенулась она, словно выходя из собственных мыслей.
Он улыбнулся:
— Почему именно вы? Почему Лас-Вегас? Вы живете на грани допустимого, как и я. Расскажите о себе хоть немного.
Она пожала плечами:
— Пожалуйста. Мне, правда, рассказывать особенно нечего. Я училась в колледже Нью-Хэмпширского университета, в Дареме. Это под Портсмутом. Год всего проучилась. Жила на одну стипуху. Правда, парень у меня был. С наркотой вот только мы с ним переборщили.
— Вы имеете в виду героин?
Она звонко расхохоталась.
— О нет! Я даже не знаю, употреблял ли героин хоть кто-нибудь из наших знакомых. Нет, мы по-простому ширяли. Галлюциногены главным образом. ЛСД. Мескалин. И прочую «дурь». За последние три месяца я раз шестнадцать «улетала». А то и восемнадцать.
— На что это похоже? — спросил он.
— Что вы имеете в виду? — недоуменно переспросила она.
— Именно то, что я сказал. На что это похоже — «улетать»? Или ширяться, если я правильно выражаюсь.
— Никаких особых последствий я у себя не заметила. И никаких таких страхов тоже не испытывала. Правда, один раз мне вдруг пригрезилось, что у меня лейкоз. Вот это было жутковато. Хотя в основном мерещилась всякая ерундистика. Бога я никогда не видела. И ни разу не испытывала желания покончить с собой. Или убить кого-нибудь.
Чуть подумав, она продолжила:
— Все в свое время хоть недолго, но сидели на химии. Нормальные ребята — Арт Линклеттер, например, — считают, что химия смертоносна. А вот придурки уверяют, что химия перед тобой все двери открывает. Можно даже внутри себя пещеру раскопать и найти собственную душу, как сокровище из романа Райдера Хаггарда. Вы его читали?
— В детстве читал роман «Она». Это ведь он написал?
— Да. А вам никогда не казалось, что ваша душа подобна изумруду на лбу идола?
— Никогда об этом не задумывался.
— А вот мне так не кажется, — промолвила она. — Я расскажу вам о самых замечательных и самых страшных случаях из собственного опыта общения с наркотой. Самый кайф вышел однажды, когда я сидела дома и пялилась на обои. Они были испещрены крохотными круглыми точками, которые постепенно, прямо у меня на глазах, превратились в снежинки. Я сидела в гостиной и смотрела, как передо мной разыгрывается настоящая метель. И вдруг я заметила, как прямо из снега появляется маленькая девочка. На голове у нее был повязан платочек из какого-то грубого материала вроде джута, и она держала его вот так. — Оливия сжала кулачок под подбородком. — Я решила, что она идет домой, как вдруг — бах! — и передо мной открылась целая улица, заваленная снегом. Девочка перебралась через сугробы и вошла в ближайший дом. Это было просто потрясно. Сидеть дома и смотреть телевизор. Вернее — «обоевизор». Хотя Джефф называет это глюками.