— Отдаю вам должное, — разглядывает Франк «Львивски висти», почти целиком посвященные его пребыванию во Львове.
Первая страница сообщает огромными буквами: «Полная возможность мирного труда и восстановления». В центре — большой портрет Гитлера, левее фотография поменьше — генерал-губернатора, правее еще меньшая фотография — губернатора. На второй странице он, Франк, среди украинских девушек, сжатых кольцом немецких фуражек и касок. Под фотографией надпись: «Когда генерал-губернатор Франк в прошлом году ехал во Львов принимать власть, его сердечно приветствовало население».
— Совсем недурно! — откладывает Франк газету. — Пряник и кнут всегда должны дополнять друг друга.
— Так и делаем! Но у нас не кнут дополняет пряник, а пряник чуть-чуть дополняет кнут, — почтительно шутит Вехтер.
— Это правильно! — Франк понимающе кивнул головой и взглянул на часы. — Итак, какой распорядок?
— Время ехать на открытие немецкого театра, затем встреча с нашей украинской общественностью.
— Поехали! — поднимается Франк.
В актовом зале «Дойче обергерихте» — высшего немецкого суда губернаторства собрались представители «украинской общественности».
Первые три ряда занимают чиновники губернаторства, офицеры СС и вермахта. За ними, как слуги за господами, сидят персонажи со свисающими ниже подбородков усами.
«Немцы всегда не в ладах с тактом, — хмуро разглядывает стены суда председатель Украинского центрального комитета[47] Кубиёвич. — Что это — праздник или очередное судилище? Будут приветствовать или произносить приговор?»
За спиной стоящего на трибуне генерал-губернатора — портрет Гитлера и знамена со свастикой.
— Год тому по решению фюрера мы присоединили Галицию к генерал-губернаторству, — торжественно начинает Ганс Франк. — В планах Великогермании этой области отведено исключительно большое значение и в акте присоединения воплощены чувства благодарности за жертвы, выпавшие на долю галицийского края.
«Я всегда был лоялен к немецкому государству, считал его единственной силой, способной уберечь галицийские земли от большевизма. И не ошибся, — но много ли от этого радости? — Кубиевич глядит на Франка. — Чем сегодня «порадует» генерал-губернатор?»
— Истекший год был для Галиции весьма трудным, — констатирует Франк. — Неизбежные трудности связаны с немецким строительством края и необходимостью максимального использования для нужд войны всех человеческих и материальных ресурсов. Мы можем с радостью сообщить, что, преодолев эти трудности, сумели создать на территории Галиции немецкую администрацию, привести в движение промышленность, электростанции, железные дороги, почту, государственные монополии. Продукция Галиции ныне составляет неотъемлемую часть экономики рейха. Имеется и другой ценный вклад украинцев в германскую экономику. Население Галиции с пониманием тнеслось к призывам выезжать на работы в Германию, уже двести тысяч украинцев трудятся на немецких промышленных и сельскохозяйственных предприятиях. Уверен, за этими пионерами последуют новые сотни тысяч работников. С удовлетворением отмечаю, что в течение истекающего года все изданные властями распоряжения исполнялись, в основном, с надлежащим послушанием. За вашу лояльность объявляю с трибуны великодушное решение немецких властей: мы восстанавливаем частную собственность на землю и возвращаем частным владельцам промышленные и торговые предприятия, если этим не нарушаются немецкие интересы. «Захватили промышленность, захватили лучшие земли, а теперь «восстанавливают» частную собственность. Какую?! — горестно думает Кубиевич. — За верную службу снова пустые слова».