— Передай комиссару, что его указание уже выполнено, — бьет вахмистр плетью по сапогу.
Выезжают со двора один за другим два грузовика, на бортах сидят полицаи. Колышутся брезенты на кузовах, слышатся стоны и крики. Полицаи переговариваются, шутят, бьют прикладами по брезенту.
Отъехали автомобили, вахмистр с ехидцей цедит сквозь зубы:
— Уматывайте, братцы жиды, а то всунут под такой вот брезент и поминай как звали. В дерьме потеряет вид ваша форма — останутся только жидовские рожи. Сделайте милость, уходите, а то очень чешутся руки.
Снова вышли на Замарстыновскую. А в голове у Фалека — гул автомобилей, стоны, крики, стрельба. Откуда-то сбоку приближается топот. Думает лишь о том, чтоб быстрее покинуть это страшное место. Предлагает Семену:
— Пошли на Похилую.
— На площадь Теодора! — не соглашается Семен. Сборный пункт на площади Теодора в огромном дворе, перегороженном веревкой на две неравные части. С одной стороны — толпа молчаливых евреев, с другой — полицаи с плетями и винтовками, шуцполицейские и свирепые псы.
Семен и Фалек вошли во двор, полицаи с шумом и гамом гонят полураздетых евреев — женщин, мужчин, детей. На ступеньках, около двери, зашелся от плача годовалый ребенок.
Подошел к нему коренастый штурмфюрер и строго обратился к толпе:
— Где мать ребенка?
— Мама болела, не смогла встать с постели, ее убили, — слышится мальчишеский голос.
— Кто говорит? Подойди-ка сюда!
Вышел подросток, не скрывает злости и ненависти.
— Ты принес ребенка? — таращит глаза штурмфюрер.
— Это мой братик!
— Разве можно такую крошку бросать на дворе? — с издевкой молвит эсэсовец. — Бери братика и жди, пока вас отправят.
Рвет подросток ворот рубахи:
— Сейчас убейте, сейчас! — Мальчишеский крик смешался с плачем ребенка, руганью, проклятьями толпы.
Штурмфюрер подал команду — один полицай взял младенца, другой схватил подростка за шиворот и ударил его кулаком по лицу. Так и скрылись за дверью. Штурмфюрер подошел к Семену и Фалеку:
— А вы что здесь делаете?
— Прислали нас для патрулирования! — рапортует Лейбович.
— Патрулируйте, только не здесь — на улице. Краммер и Лейбович вышли на площадь, осмотрели сборный пункт: с тыльной стороны — двор, окруженный изгородью из трухлявых досок. Ухватился Лейбович за доску — шатается.
— Помогай! — шепчет Краммеру. — Раз-два, взяли!
Налегает Краммер изо всех сил — перед глазами страшный двор и Ганнуся с Наталкой. Злость придает силы. Отодрали три доски — Лейбович кричит во двор:
— Спасайтесь!
— Ай-да молодцы, ай-да патрульные! — хвалит штурмфюрер, неизвестно как здесь очутившийся.