Рука тянется к полке, берет малоприметную книжицу. На серой бумажной обложке выделяются большие черные буквы: «Социалисты и евреи». Издана книжица в 1900 году — памятном, в этом году стал львовским митрополитом. И книжица памятная, первая в его униатском издательстве. Претили примитивные мысли и примитивные способы их изложения, но с чернью надо было разговаривать на доступном для нее языке. Тогда, как и ныне, стояла все та же проблема: как оградить от гибели устои цивилизации?
Листает митрополит пожелтевшие страницы — ровесники молодости.
«Антисемиты — это люди благонамеренные, стремящиеся создать своим трудом состояние», — прочел и взглянул на раввина. — Такие же благонамеренные евреи, теми же способами создавали свои состояния, а в брошюре написано: «Евреи напустили на антисемитов свору социалистов, жаждущих обогатиться их собственностью». Собственность — вот в чем корень проблемы. А евреи? На пороге могилы, как ни горько, надо признать: нужна была жертва — отдушина для народного гнева. Ничего не поделаешь, господь пожертвовал сыном. Всем божествам всегда приносились бесконечные жертвы. Не поэтому ли за сорок два года его митрополитства униатская церковь выпустила сотни подобных книжонок, брошюр, прокламаций?». Кто мог подумать, что дойдет до такого? Ничего не поделаешь: выше ставка — большим приходиться жертвовать. После захвата Европы Гитлер решил уничтожить большевизм — Россию. Ради этого надо терпеть… Победят Россию, наступит извечный порядок. Евреи или извечный порядок! Иного выбора нет! Но где взять силы, чтоб не захлебнуться в океане человеческой крови? Как об этой дилемме сказать Кахане? Как признать, что на нем, митрополите Андрее, кровь невинных людей? На нем ли? На нем! Это же он писал своей пастве: «Победоносную немецкую армию приветствуем с радостью и благодарностью…». Это же он требовал от священников в благодарственном богослужении просить у господа бога многие лета немецкому воинству. Многие лета! За год этим воинством перебиты почти все евреи. А сколько христиан? Призрачна тишина библиотеки: ее разрушают письма мирян и священников. Не вправе отгородиться от них, но и читать невозможно.
Повернулся к столу, стопкой лежит почта дня нынешнего — слезы и горе людское. Не только слезы, не только горе — ненависть. Вот письмо Тимофея Лабы:
«Преосвященный владыко!
Прошу выйти на улицы и увидеть, как ваши герои крепко воюют, как прекрасно истязают беззащитных стариков и детей, а вы не отзываетесь. Прошу пастырским посланием богословить и укрепить в истязаниях. В каждом выстреле слышу славу вашего великого святого имени, которое не исчезнет в веках».