Из комендатуры пошли в юденрат. Сидят в кабинете у Ротфельда, говорить неохота.
«Что последует за созданием гетто?..» — горестно думает Ротфельд. Ему легко представить, какова будет жизнь в «еврейской крепости», как разместится почти половина населения города в кварталах, составляющих его двадцатую часть! И не трудно представить, какое будет снабжение, если все эти месяцы арийцам ничего не дают кроме хлеба. Так арийцы хоть могут покупать продукты на рынках — жители «еврейского района» лишаются и этой возможности. Губернатор сообщил как о большой привилегии, что еврейским жителям арийских районов разрешат делать покупки на рынках от двенадцати до четырнадцати, и пошутил: «До двенадцати на рынках будут орудовать ваши кухарки. Слышал, что на этих должностях евреи всегда держат ариек». Да, право на жизнь в арийском районе действительно может стать привилегией, и большой привилегией. За губернатора надо держаться, спасение только в его доброжелательности. И, как всегда, бесплатного доброжелательства нет и не будет. Губернатор не требовал благодарности, однако сказал: «Как понимаете, больше встречаться не сможем. О ваших пожеланиях прошу информировать Граббе, а он будет вас информировать о моих пожеланиях!».
Граббе сообщил о пожеланиях Ляша. Губернатор — высшая власть, но все же ошеломила многомиллионная контрибуция, так деликатно назвали это джентльменское соглашение. Придется платить! Жители гетто заплатят за спокойную жизнь, обещанную в «еврейской крепости», еврейские жители арийских районов заплатят за то, чтобы не жить в этой «крепости». Щедро придется платить, большую часть контрибуции надо внести драгоценными металлами и твердой валютой. Об этом еще не говорил с заместителем. Почему? По той же причине, по которой Ландесберг не афиширует свои тайные связи. О встрече с губернатором этот хитрец никогда не узнает, а о контрибуции пока толковать ни к чему. Граббе предупредил, что нельзя приступать к сбору денег и ценностей, пока не будет приказа о создании еврейского жилого района. Надо так собрать контрибуцию, чтобы даже тень не упала на губернатора. Прощаясь, Граббе похлопал его по плечу и сказал: «Попав в кабалу к искусному финансисту, не знаешь, когда кончается выплата одного долга и когда начинается выплата следующего. В нынешнее время у еврейских финансистов — самое выгодное положение. Столько контрибуций, что сам черт ногу сломит!». Надо действовать умно, иначе вместо милости — гибель. Участвуют ли в этом деле СС и полиция? Какое это имеет значение? Хозяин снимает банк — помощники и прочие слуги могут только смотреть и облизываться. Придется все же дать понять Ландесбергу, о чем идет речь, невозможно обойтись без его помощи. Ландесберг тоже хочет жить в третьем районе: не в его интересах лишиться своих привилегий и стать гибнущим жителем «еврейской крепости». Очевидно, дела у него неважнецкие: сидит и молчит, никак не очухается от «милой» беседы с Силлером. Весть о создании гетто была для него неожиданной — громом среди ясного неба. Не закончились ли его тайные связи?