— Ну, о невылете?
— А на каком основании?
— Найду.
— Да что вы!
— Значит, ты продолжаешь утверждать, что ни к чему не причастен?
— Боже упаси!
— А Петрова с грузом общей стоимостью шесть с половиной миллионов долларов кто задержал?
— Кто такой Петров? Не знаю такого. О грузе впервые слышу, тяжелее авторучки ничего не поднимал. Долларов в глаза не видел, мне зарплату государство Российское в рублях выплачивает. Но если это так, как вы сказали, то поздравляю доблестные правоохранительные органы с очередной победой на криминальном фронте, а вас — с предстоящим повышением по службе,
Нежин засмеялся и похлопал в ладоши.
— Ну что, мужики, — подмигнул Илларионов, — прижмем?
— Прижимай, Алексей Иваныч, — дал добро Каменев. — Уйдет ведь, паразит. Женится в Париже, примет французское подданство, потом его попробуй достань.
Евгений присел на приступок, обхватил колени руками и изобразил на лице предельное внимание. Илларионов вынул из кармана фото Киреевой в целлофановом пакетике.
— Это кто, Женечка? — спросил он притворно вежливо.
— По-моему, это женщина, — рассмотрев фотографию, ответил Евгений.
— Уже хорошо. А что ты можешь о ней сказать?
— Красивая. Это, что, знакомая ваша?
— Ты раньше эту фотографию видел?
— Конечно, нет. А где вы ее взяли?
— В кармане арестованного Петрова, которого ты задержал.
— Кто, я-а?! Да что вы! Какое я имею ко всему этому отношение, Алексей-свет-Иваныч?
— Какое-то имеешь. Потому что вот здесь, на лбу этой красивой женщины, обнаружен дактилоскопический узор большого пальца твоей правой руки.
Евгений почесал в затылке.
— А-а! Да, да, да.
— Ну вот, вспомнил, — облегченно вздохнул Каменев.
— Точно, вспомнил! Это когда какой-то мужик на самосвале проезжал, а у него борт открылся и какая-то тумба выпала. Стал он, значит, ее к кузову подкатывать, и это открытку потерял. Ну, я ее, естественно, поднял и ему вернул. Значит, это была она?
— Штирлиц, — оценил Каменев.
— Это какой такой мужик, Женечка? — наседал Илларионов. — Которого ты под дулом пулемета держал?
— Клевета! Пулемет он меня сам попросил подержать, пока борт закрывал.
— А что ты на станции делал?
— Гулял. Я часто там гуляю. Люблю вечерний запах шпал, как сказал поэт.
— А башку тебе кто пробил?
Каменев засмеялся, раскурил погасшую сигарету.
— На этот вопрос я за него отвечу, — сказал. — Он хотел помочь мужику борт закрыть, да не удержал, его и зацепило.
— Точно!..
В гостиной зазвенела посуда. Леля и Ника принялись расставлять тарелки. С кухни вкусно потянуло пельменями; запах перебивал табачный дым и превосходил аромат вечерних шпал.