О своем обязательстве сотрудничать с органами он почти забыл. За прошедшие годы они не напоминали о себе ни разу, сменив аббревиатуру КГБ на ФСК. После августовского путча девяносто первого последовали кадровые перестановки, и у Севостьянова не без оснований появилась надежда, что вместе с отслужившими свое сотрудниками без следа исчезли и списки агентуры.
Все улеглось. Севостьянов стал правой рукой Пименова, знал не только обо всех акционерах, но и о счетах шефа за границей. Не все члены попечительского совета были довольны Язоном, и об этом в последнее время недвусмысленно давали понять Севостьянову. Пережимал шеф и в отношении подопечных. Хотя они о своих настроениях предпочитали не распространяться, чувствовалось, что близятся перестановки.
Поначалу Пименов скрывал, что у него появилась любовница. Но шила в мешке не утаишь. Вскоре он представил Светлану узкому кругу на загородном пикнике.
Севостьянов не сразу узнал в ней инструкторшу райкома Кирееву. Да и она ничем не обнаружила давнего знакомства — в первое время самому Севостьянову было неясно, узнала ли она его через двенадцать лет.
Оказалось, узнала. Через месяц сама его нашла — явилась поздно вечером прямо на квартиру.
— Как живешь, стукач?
— О чем это вы?
— Брось притворяться. Привет тебе от Эдика Аракелова.
У Севостьянова внутри все оборвалось: внедрена! Дело завалит! Его погубит!..
— Не бойся. Мне на ваши игры наплевать. Я один раз жить собираюсь, другого не предвидится.
Баба оказалась не промах. Нет, она не спешила сообщить о его давних связях с органами Язону (что для Севостьянова означало бы смертный приговор — шеф не стал бы собирать доказательства того, что он давно не является сексотом). Поначалу ей нужно было не очень много — всего пара тысяч на карманные расходы. Эта женщина не очень-то рассчитывала на Язона и хотела оставаться самостоятельной, независимо от того, как пойдут дела у престарелого любовника. Севостьянов рад был отделаться от нее, уплатив за молчание пустяковую сумму, да не тут-то было: через неделю она появилась вновь. Сейчас ей не хватало десяти тысяч на «хонду». Еще через месяц Севостьянову пришлось купить ей квартиру в центре. Он платил, зная, что в случае разоблачения потеряет все. Аппетиты у дамочки, дважды успевшей поменять фамилию со времен своей комсомольской юности, были акульи, поборам не предвиделось конца.
Засветка некоторых каналов и потеря партии груза, организованные продажным Махровым, стали праздником на ее улице. Теперь достаточно было намека на прошлое Севостьянова, и Язон с полным для попечителей основанием устранил бы наступавшего на пятки заместителя. Эта комсомольская путана была отлично осведомлена о делах фирмы, а потому накануне сходки навестила Севостьянова в четвертый раз и потребовала открыть на ее имя счет в одном из скандинавских банков.