Брак, которого не хотел ни один из нас…
Как повернулся у него язык сказать такое! И хуже того, как мог он так думать? Она-то хотела остаться с ним навсегда. Хотела всю жизнь быть леди Бомон и больше никем другим.
Но вот он оказался принцем.
Джоселин подавила желание горько рассмеяться нелепостью ситуации. Мечтала-мечтала о принце, а вышла за виконта, который на самом деле тоже принц. Теперь когда она оказалась настолько глупой, что влюбилась в своего мужа, уже не имело значения, принц он, нищий или секретный агент…
Эта мысль заставила ее замереть на месте. Она в самом деле не на шутку влюбилась в Рэнда. Боль вытеснила из души последние сомнения. Щемящая, обжигающая боль, которая потрясла ее до глубины души. Ей хотелось визжать, дико кричать во все горло. Только любовь способна причинять такие страдания. Только его слова, что он даже сейчас сожалеет о браке с ней, могли уязвить сильно, ранить так глубоко.
А она поверила, что он тоже полюбил ее!
Джоселин опустилась на кровать и закрыла лицо ладонями. Как могло такое случиться с ней? Джоселин Шелтон никогда не искала любви, не хотела ее. Любовь не должна была играть никакой роли в выборе будущего супруга. Она хотела получить лишь положение в свете и богатство. Когда она собралась замуж за Алексиса, то не думала ни о какой любви.
Да, тетя Луэлла оценила бы шутку, которую сыграла судьба с ее племянницей. В конце концов получила своего принца!
Но может быть… Ее вдруг посетила неожиданная мысль, Джоселин подняла голову и уставилась невидящими глазами в угол комнаты. Рэнд не мог быть к ней совершенно безразличен, он должен был питать какие-то чувства, хотя бы и в незначительной степени. И не ради сомнительных сведений, которые надеялся от нее получить, или западни, которую расставил своим врагам. Джоселин склонна была верить в это, если не могла верить в большее. Несмотря на козни, которые он строил в ночь их встречи, он не тот человек, который способен подвергнуть опасности жизнь женщины, своей жены, намеренно.
Нет! Она читала что-то волшебное в его глазах, и не только в минуты страсти. Не важно, пусть он и лгал ей или о чем-то умолчал, но она не могла поверить, что он равнодушен к ней.
Возможно, он, как и она, не придавал любви значения прежде, и сейчас ей нужно было заставить его понять это. Джоселин встала, подошла к окну, достала очки, надела их и устроилась на подоконнике. Она успела привыкнуть размышлять о жизни, сидя на этом месте. Словно созерцание мира за окном, который представал перед ней отчетливо и ясно во всей своей безмятежности, помогало привести в порядок собственные мысли.